Павел Шмидт - Мелкинд Виллейн

Череп заструился туманом, мелькнуло жёлтое. Проговорил кисло:

– Мы, призраки, долго не могём сами. Нужно хранилище – предмет или подвал какой, магический артефакт. Иначе – небытие. Но если будешь подпитывать, дашь сил… ты ведь дашь, да? Да и карманы, смотрю, не пустые… а я пригожусь!

– Дам, но потом, потом, сперва заслужи. Вот задание: дуй вслед тем рыцарям. Как только приблизятся ко мне на пятьдесят, нет, на сто шагов, мигом предупреди! Понял или повторить?

– Понял. Я беззубый, а не безмозглый! – пробурчал разочарованно череп.

Призрак исчез, по меньшей мере пропали и голос, и туманный череп, и незримый взгляд в спину.

Туман протаял на сотню шагов, но подкралась ночь, что всё спишет.

У подножия горы пытались строить, но всякий раз безуспешно – проклятые места – куски обвалившихся стен как мрачные свидетели тщетных попыток. Я устал ругаться под нос, громче нельзя, когда нога цепляет не видимый ночью камень. А камнями в предгорье усыпано щедро.

Ночь выдалась на славу, сперва чёрная с бликами, как дно колодца. Солнце провалилось за горизонт где-то по ту сторону гор, и я потерял счёт времени. Пробираюсь почти на ощупь по тропе, мышцы скованы страхом ухнуть в пропасть, каждый шаг как последний. Спасла луна, что лениво перевалила за край хребта. Бледное сияние падает на склоны, загоняет тень в расщелины да за скалы.

Эйри сотоварищи растворился в ночи, верхом им не проехать, тропы широки, но местами круты так, что карабкаюсь на всех четырёх. Едва зажившие раны ноют, чуют – Эйри близко, и спинное это знание подгоняет, не даёт передохнуть, привалиться к камню и стянуть устало сапоги.

Я всмотрелся в чернильный склон, тьмой скрыто нечто, заприметил в последних лучах солнца. Пальцы тянутся проверить два чудесных предмета из прошлого.

Ночь ясная, и я иду, задрав голову к россыпи звёзд.

Потому и не заметил часового.

Подошва ступила на что-то мягкое, я не сразу понял, в чём дело, отпрыгнул, наподдав каблуком. Существо вскричало заполошно и бросилось наутёк, прямо на четвереньках. Я в другую сторону, забился в расщелину, кляня за ротозейство! Полыхнуло багровым шагах в ста, крики, полные паники, как отрезал властный приказ. Короткий допрос и звук затрещины, от костра отделилось несколько меньших огней, плывут веером в стороны. Пламя факелов трещит, сыпет искрами, но тьма не сдаётся, прячется по ту сторону валунов и камней. В костёр подкинули свежих дров, в ответ притихло, взметнулось столбом, обозначился бок шатра. Спиной к огню высокая фигура в плаще до пят, капюшон накинут низко, но я ёжусь, чую, как недобрый взгляд пронзает ночь.

Четверть часа, и суета улеглась, а ленивому стражу выдан нагоняй. Я заскользил к лагерю, прячусь в особо чёрных местах, куда не достаёт ни лунный свет, ни отблески. Вдоль шатра, под кончиками пальцев край добротной ткани.

Возле костра сидит человек, в руках фляжка, рядом небрежно развалился эльф, привычным движением прячет кончики ушей в волосах. Перед ними плешивый гоблин на четвереньках, штаны приспущены, выворачивает просительно голову, в глазу блестит слеза. Второй из людей позади гоблина, на губах жёсткая усмешка, в пальцах тонкая ветвь. Вжик! На серой от страха гоблинской заднице вспух багровым рубец.

– А-а-и-и! – взвизгнул гоблин, рука дёрнулась к штанам.

Сидящие за костром рассмеялись глухо, зажимая рты ладонью. Человек, что с фляжкой, поперхнулся, громогласно прокашлялся, стрельнул испуганно на полог.

– А ну, тихо все! Только потревожьте мне Мастера! – прошипел экзекутор. Бросил презрительно гоблину: – Руку убери!

Последовал удар.

– Будешь знать, как на посту дрыхнуть! Пшёл вон, жабье отродье!

– М-м-м! – промычал гоблин послушно тихо. Торопливо натянул штаны и канул во тьму. Долетело сдавленное рыдание, трубный шмыг носом.

Человек с палкой повернулся к пламени щекой, и я чуть не вскрикнул, узнав и перебитый многажды нос, и разбойничью рожу. Гатарен! Наёмник Фитца Шиэра! И не только он. С глаз как пелена пала: здесь и Хольстер, и Тевиэль-эльф. А гоблин, верно, хранитель Афиниума колдовской башни. Все в сборе, подручные Мастера Фитца.

Я сделал пару торопливых шагов к началу лестницы. Вернулся обратно.

«Успокойся, Виллейн. Успокойся и думай!»

С немалым усилием я взял себя в руки. Где там мой призрак? Я позвал беззвучно по новому имени. Сперва ничего, но вот тень от костра сгустилась, на этот раз в костлявого старика.

– Чефо надо?! – грубо гаркнул Полузубый.