Филип Фармер - Властелины Мироздания

После того, как была перевязана рана Кикахи, Вольф и идше стерли все следы борьбы.

Только после того, как они закончили, фунем Лаксфальк заговорил. Лицо его было бледным и мрачным.

— Это был рог Господа. Я настаиваю, чтобы вы рассказали мне, как он попал сюда, и какова ваша роль в этом кажущемся кощунстве.

— Теперь самое время сказать всю правду, — заметил Кикаха. — Расскажи ты, Боб. На сей раз я не испытываю желания перехватывать разговор.

Вольф был озадачен состоянием Кикахи, так как его лицо тоже было бледным, и сквозь толстую перевязку сочилась кровь. Тем не менее, он как можно быстрее рассказал идше все, что мог.

Рыцарь слушал хорошо, хотя не мог удержаться от перебивающих вопросов и ругательств, когда Вольф говорил ему что-нибудь особенно изумительное.

— Клянусь Богом, — произнес он, когда Вольф кончил, — эта повесть о другом мире заставила бы меня назвать вас лжецом, если бы раввины уже не рассказывали мне, что мои предки и предки тевтонов пришли именно из такого места. И потом, есть Книга Второго Исхода, которая гласит то же самое и также утверждает, что Господь явился из другого мира. И все же я всегда считал эти сказки тем, что пригрезилось святым людям, которые чуточку безумны. Мне и присниться никогда не могло сказать об этом вслух так как я не хотел быть побитым камнями за ересь. К тому же, всегда есть сомнение, что они могут быть правдой. И Господь карает тех, кто отрицает это. В этом-то никаких сомнений нет. Теперь же вы ставите меня в такое положение, какому ни один человек не может позавидовать. Я знаю вас обоих как самых грозных рыцарей, каких мне когда-либо выпало счастье встретить. Вы такие люди, которые не станут лгать. В этом я готов поручиться своей жизнью. Ваша повесть звучит столь же правдиво, что и доспехи великого драконоборца фун Зильбербергла. И все-таки, я не знаю.

Он покачал головой.

— Пытаться вступить в цитадель самого Господа, нанести удар по Господу! Это пугает меня. Первый раз в своей жизни я, лейб фунем Лаксфальк, признаю, что я боюсь!

— Вы дали нам клятву, — сказал Вольф. — Мы освобождаем вас от нее, но просим чтобы вы действовали так, как поклялись, то есть не говорили никому о нас или нашем поиске.

— Я не говорил, что брошу вас! — возмутился, рассердившись идше. — Я этого не сделаю, по крайней мере, пока. Существует нечто такое, что заставляет меня думать, что вы может быть говорите правду. Господь — всемогущ, и все же его священный рог побывал в ваших руках и у гворлов, а Господь ничего не сделал. Наверно…

Вольф ответил, что у него нет времени ждать, пока тот примет решение, рог должен быть возвращен сейчас, пока есть возможность, и Хрисенду надо освободить при первом же удобном случае. Он вывел их из этой комнаты в другую, в данный момент не занятую.

Там они взяли три меча взамен своих, которые гворлы, должно быть, выбросили из окна в ров. Через несколько минут они были за пределами замка и притворялись, что ищут гворлов.

К тому времени большинство вышедших на поиски тевтонов вернулись в замок. Трое подождали, пока отставшие ратники не решили, что никаких гворлов поблизости нет.

Когда последние из них прошли через подъемный мост, Вольф и его друзья погасили факелы. На конце моста в караульной осталось двое часовых. Эти, однако, находились в ста ярдах от них и не могли видеть в тени, где притаилась троица. Более того, они были слишком заняты обсуждением событий этой ночи и выглядыванием во тьму леса. Они не были первоначальными часовыми, ибо тех убили гворлы, когда совершили свой рывок к свободе через мост.

— Точка как раз под нашим окном, вот где должен находиться рог, — подумал вслух Вольф. — Только…

— Водяные драконы! — Кикаха понял его с полуслова. — Они уволокут тела Смила и Дискибибола в свои логова, где бы те ни были. Но поблизости могут крейсировать другие. Я бы нырнул, но эта моя рана сразу же привлечет их.

— Я говорил как раз о себе, проворчал Вольф.

Он принялся снимать одежду.

— Насколько глубок этот ров?

— Узнаешь, — лаконично ответил Кикаха.

Вольф увидел что-то блеснувшее красным в отраженном свете факелов с отдаленного моста. Он подумал, что это глаза зверя. В следующий миг он и другие были пойманы во что-то липкое и вяжущее. Материал этот, чем бы он ни был, закрыл ему глаза и ослепил его.

Он дрался жестоко, но молча. Хоть он и не знал, кем были напавшие на него, он не собирался поднимать обитателей замка. Каким бы ни был исход борьбы, их это дело не касалось, он знал это.