– А где мы сейчас? – спросил вдруг я.
– Недалеко от населенного пункта Вязьма… – Майор название этого города произнес очень смешно.
– Сейчас у вас все вроде должно быть в порядке, но вот дальше… Гитлер уже обращался к солдатам? – это я помнил, даже не знаю, откуда. Скорее всего, из того же ЕГЭ, там какой-то документ изучали, но текста уже не помню.
– Нет, а должен?
– Обратится в начале октября, кажется. Что касается морозов…
– Ты реально считаешь, что война столько продлится? – нахмурился офицер.
– Она продлится больше трех лет, – у офицера глаза выскочили из орбит. – А по ближайшим событиям… Как я и писал, нужны зимние вещи, солдаты будут очень сильно мерзнуть, также предстоят проблемы с техникой. Смазочные материалы вермахта не подходят для сильных холодов. Морозы ожидаются сильные, часто будет ниже минус тридцати.
– По расчетам командования, война не продлится всю зиму… – Все еще не въехал в мои слова немец.
– Ваше командование грубо ошибается. Да вы и сами помните, раньше они вообще говорили, что война займет несколько недель, а что вышло? Да, скоро вы подойдете к Москве очень близко, буквально три десятка километров останется, но очень сильный контрудар заставит вермахт отступить. Местами красные откинут вас на двести километров. Это будет первое серьезное поражение немецкой армии. Дорог, я думаю, уже сейчас нет, в связи с этим у вас имеются трудности, но вермахт должен подготовиться к удару красных, в противном случае все снова пойдет так, как мне известно. На протяжении всей войны вермахт не будет так близок к победе, как сейчас, вот что самое главное должны учесть ваши командующие. Лучше даже пренебречь каким-либо направлением и давить Москву сейчас. Если не сейчас, то позже уже никак. Сталин развернет новые заводы на Урале, плюс союзники наладят поставки. Новые части из Сибири будут неожиданностью и проблемой для Германии. Убыль у вас большая, а резервы не безграничны. У Сталина их явно больше, а уж когда начнутся поставки техники…
– Звучит как-то бессистемно…
– Ну, извините, я не занимался стратегией и проблемами поражения вермахта. Рассказываю то, что сыграло ключевую роль в войне. Ведь я вырос в стране, которая победила, а не наоборот, хотя мне очень бы хотелось, чтобы победили именно вы…
– Думаешь, Сталин признает поражение после захвата Москвы?
– Нет, не признает, – покачал я головой, – уедет в тыл, а наш упертый и зомбированный народ все одно будет ложиться под ваши танки, пока не остановит. Но господину Гитлеру нужно уметь останавливаться. Вовремя останавливаться и переварить то, что съел, иначе это просто распыление сил и средств. Да и захват столицы – это для вас цель, а для Сталина – ничто. Страна большая, они будут отступать долго, быстрее кончатся силы вермахта.
– Извини, но я думал ты принесешь больше пользы. Дальше с тобой будут работать другие люди, и мне жаль тебя, – закончил майор резко, но беззлобно.
Понятно, он сразу поверил мне, несмотря ни на что, но мой уровень знаний не дает мне шансов вылезти из этой ямы. Я все это прекрасно понимал, паника нарастала, а уж когда в помещение вошли сразу четыре немецких солдата…
– Подождите, господин майор, я просто не могу вот так просто что-то вспомнить. Но я же учился в школе, кое-какие знания есть, просто они забылись. Мне нужно время…
– В СССР остались школы? Наверное, ты и правда не врешь, на раба, какими вы должны быть, ты не похож, речь правильная к тому же. Но, как я и сказал, этого слишком мало.
– Я правда могу быть вам полезен, неужели вы сами не хотите победы рейха? Подождите…
– Приступайте! – отдал приказ солдатам майор, покачав головой и выйдя из комнаты.
Почему он так поступил, мне было непонятно, я никак не ожидал такого, и что делать дальше, не знал.
Черт, дайте мне уже сдохнуть! Две недели ежедневных издевательств превратили меня в овощ. Меня не кормили, не давали ходить в туалет, а просто методично пытали. Простое избиение в лагере показалось зарядкой после того, что мне приготовили тут. Ни на руках, ни на ногах у меня не было ногтей, все было сорвано, и раны уже начинали гноиться. Я был голым, допрашивали также в голом виде в присутствии девушки стенографистки. Стеснялся? Да после первых же ударов мягкой резиновой дубинкой (куда там нашим омоновцам!) я обделался и мог только выть. Мне срезали мочки на ушах, сломали пальцы на ногах и одной руке. Вся спина в ожогах от окурков. И у нас говорили, что это в страшном КГБ были ужасные допросы? Не знаю, пока не испытал этого на себе, но здесь – ад!
Читать дальше