Иван Некрасов - Время просить прощения

Немного в стороне от дороги начиналась огороженная территория. Были вкопаны столбы из свежесрубленных деревьев, а по ним натянута колючая проволока. Территория была прямоугольная, по углам располагались вышки из свежесрубленных и ошкуренных деревьев. На вышках, как в кино, немецкие солдаты, что удивило, с винтовками, а не с пулеметами.

При прохождении ворот в лагерь, а это был именно лагерь, или сборный пункт, как его немцы называли, стояли солдаты с собаками. Животные были очень злыми и страшными на вид, рвались так, что казалось, солдаты с трудом их удерживают. Их что, специально на пленных натаскивали, если они так рвутся с поводка? Или не кормили давно? Надеюсь, что солдаты хорошо их держат.

– Ну, все, пришли наконец, – выдохнул кто-то.

Я осмотрелся. Народу – тьма-тьмущая. Чуток побаливала нога, и, отойдя в сторонку, сев на траву, я снял сапог, который представлял собой нечто бесформенное. Размотав сбившуюся портянку, увидел красную от крови и очень грязную ногу. Голенище на сапоге порвано, а сверху на ступне серьезное рассечение, кровь, кажется, так и идет.

– Осколочное. А промыть-то и нечем, – резюмировал один из тех мужиков, что поднимал меня тогда на дороге, Василием его зовут, кажется.

Кое-как обтер ступню портянкой и, на удивление, легко перемотал последнюю заново. Сунув ногу в сапог, занялся и второй ногой.

– Где мы? – решил подать голос я.

– Да хрен его знает. Вели куда-то на запад, судя по солнцу. От Могилева, думаю, верст тридцать отошли. Интересно, нас так и будут тут держать или дальше погонят? Дали бы хоть передохнуть, сил нет совсем.

– Да кто их знает, этих немаков. Народу-то смотрите сколько, куда им еще? – буркнул еще кто-то из пленных.

А и правда, куда? Нас тут раз в десять больше, чем немцев. Странно, но никто не пытается сбежать, а в будущем любили повторять, что, дескать, бежали при любом удобном случае. Что-то не заметно это. Не хотят или боятся? Скорее всего, именно боятся. Я и сам боюсь. Куда бежать, если кругом немцы, да и как? На тебя и собак спустят, и из винтовки пальнут. Не, бежать не вариант, даже ловить не станут, тупо шлепнут – и будешь в канаве гнить. Если собаки не сожрут, по виду, эти могут. Вот если бы немцы сами предложили к ним перейти, как в кино иногда показывали…

Ночь прошла спокойно, но не тихо. Вокруг постоянно стонали и выли солдаты, да и самому было нехорошо. Нога сильно болела. Не зная, что сделать, последовал совету и помочился на рану. Пришлось изрядно над собой поработать, так как стеснялся.

Лежали все вповалку, кто где смог найти себе место, там и лежал. Немцы никого не трогали, даже не входили на территорию, лишь часовые наблюдали из-за забора, да собачки рычали и кидались на любое движение так, что казалось, поводки порвут.

Утро принесло новые испытания. На территорию зашло человек пятнадцать немцев, солдаты на вышках держали в прицеле весь лагерь, не забалуешь. Ночью где-то в стороне от нас кого-то убили, часовой выстрелил с вышки. Василий сказал, что один из пленных сбежать хотел, через колючку рванул, а часовой его шлепнул.

Всех пленных построили, и немцы обходили ряды, методично осматривая нас. Кому-то тыкали в грудь стволом винтовки, и он делал шаг вперед. Когда до меня дошли, осмотрели снизу вверх и так же ткнули. Не больно, словно указав на меня всем остальным солдатам. Я переглядывался с остальными мужиками, не понимая, что будет. Когда немцы, закончив осмотр, приказали всем, на кого указали, выйти и построиться в шеренгу, вышел и встал за одним из солдат. В шеренге было человек сто, а может, и двести, очень много, толпа целая. Нас вывели из лагеря и повели куда-то в поле, в сторону от дороги. Не имея возможности оглядеть всех, смотрел только на того красноармейца, за которым шел, да обернулся на идущего за мной. Кажется, тут все такие, как я, еле идут. У кого-то голова повязана испачканной в крови тряпкой, у кого рука на перевязи, кто-то использует тонкую ветку, чтобы не упасть, странно, что не отняли. Я тоже брел медленно, сильно хромая, едва вступая на ногу. Как мне сказали мужики, у меня осколочное ранение, странно, не знал, что можно такое получить в самую ступню. Как так вышло? Потные и грязные гимнастерки, вот и все, что было перед глазами. А вокруг… Поле или луг, красивый, почти ровный. Но впереди было видно понижение местности. Овраг там, что ли?

Лагеря уже не было видно, скрылся из виду, потому как мы действительно оказались в низине. Вскоре нас остановили и приказали строиться. Построились плечом к плечу. Было странно, вокруг ничего не было. Зачем нас сюда вывели? Что здесь можно делать? Обычное поле. Услышав ржание лошади, обернулись буквально все. К нам подъезжала телега, запряжённая лошадью. В телеге сидели трое, какие-то странные, форма не немецкая, черная… О, это, наверное, полицаи. Слышал в будущем о таких. Махровые патриоты называли их предателями, перешедшими к немцам. А чего им тут надо-то? Вели себя эти самые полицаи спокойно, даже, я бы сказал, слишком спокойно. На немцев почти не смотрят, выполняют какие-то команды, что отдавал им старший из немцев.