Василий Лазарев - S-T-I-K-S. Гром

– Эй! Открывай начальник. У нас труп в камере. И людоед. Спятил похоже. Открыыыывай! – так я долбил минут пять потом прислушался. Тихо. Ну кроме Толи, конечно. Тот вошёл в роль и уже заканчивал вторую руку. Я опять стал трясти решётку и орать во всю мощь лёгких. На меня безлико уставился глазок двери. Никого с той стороны не было. Обессилев, я повернулся посмотреть, как дела у Толи и обомлел. Витя ему надоел, тот лежал пластом, не отвечая на его ухаживания и он заинтересовался мной. Тёплым крикливым подвижным. Сама площадь камеры не располагала к активным играм. Бежать было некуда. Ну что же. Плюс один как любил говорить Валька. Придётся мочить или он меня сожрёт. Нежно.

Оттолкнувшись от решётки, я двумя ногами врезал Толику в грудину. По моим подсчётам хлипкий мужичок должен был отлететь как пушечное ядро, размазав остатки своих мозгов по другой решётке. Но какого было моё удивление, когда он даже не шелохнулся. Людоед осклабился, показав крупные острые зубы. Между ними застряла плоть Вити. Меня опять стало подташнивать. Толик, расставив свои руки с неестественно длинными когтями на пальцах сделал ещё шаг. Я отступил, уперевшись спиной в решётку. Его даже ударить нечем подумал я. Всё прикручено к полу. И здесь почти одновременно произошли два события, в результате которых я остался жить.

Во-первых, на койке очнулся Витя, что само по себе окончательно поставило меня в тупик. Он с удивлением посмотрел на свои руки и завыл обиженным тоном. Ну конечно я бы тоже расстроился, блядь. Просыпаешься такой, а тебе уже лицо обглодали! Он вскочил и тут же набросился на Толика сзади, отхватив ему сходу пол уха. Толик тут же потерял ко мне интерес и тоже вцепился Вите в ключицу. Довольно урча, они занялись друг другом. Я уже перестал что-либо понимать. И где же эти вертухаи, когда они так нужны. Я согласен был даже на массаж спины резиновыми палками, лишь бы они вытащили меня отсюда. Ведь слепому было ясно, когда они разорвут свои объятия, то оба набросятся на меня и тогда всё. Олежка станет завтраком. У меня перед глазами возникла бабушка в переднике на кухне с половником в руке. «Тебе с потрошками суп наливать?». Я почувствовал, что отрубаюсь как сзади меня подхватили чьи-то руки и грубо как морковку из грядки выдернули в коридор.

– Ну чего Громов, нервничаешь так? Решётку трясёшь. Материшься. В карцер захотел?

– Там, – шёпотом произнёс я, указывая на камеру, из которой меня только что выволок прапорщик.

– Да знаю, знаю. Здесь в каждой камере такой цирк. Даже наши набросились друг на друга. Не знаешь, что это?

– Хэллоуин не слышал, что ли? – я даже смог пошутить.

– Чё? – на прапорщика было страшно смотреть. – Выбираться надо. Пока они еле ноги переставляют.

– Здравая мысль. Только я в одной пижаме, – показал я на свою полосатую робу, выдаваемую на особом режиме.

– В дежурке есть форма. Пошли, – возражать я не стал. Тем более заламывать руки и причитать что мусорское западло одевать. Бушлаты очень кстати тёплые. Судя по лёгкому снежку на траве, ночью уже был заморозки. Это в середине августа? Ну-ну. Чего-то не так. И это «не так» нравилось мне всё меньше. Пробежав без остановки через все двери, мы оказались в дежурке. Дверь в неё была заперта и открывалась внутрь. Прапор с разбегу вынес её своим гигантским телом и вроде бы даже не заметил её. Внутри нас поджидал дежурный. Ну как дежурный… дежурить он уже не собирался. А вместо доклада кинулся на прапорщика в надежде отхватить от его ягодицы кусок пожирнее. Огромный с мою голову кулак помешал его легкомысленному замыслу, и приземистый солдатик отлетел в стенку. Вот ведь силища, а я даже сдвинуть не смог с места Толика. Даже зависть взяла. «Дежурный» потерял к нам интерес и злобно косясь на прапорщика, стал усердно рассматривать свои ногти.

– Не стой, хватай вещи, – сам он судорожно пытался открыть сейф. Наконец ему это удалось и он, пошарив в нём извлёк пистолет Макарова и две полные обоймы. Я к тому времени нашёл сапоги и даже влез в них босыми ногами. Накинул бушлат с лычками младшего сержанта ВВ-шника и офицерскую зимнюю шапку. Штанов я не нашёл. Зато вытащил из-под стола топор.

– Хоть сейчас тебя на лесозаготовку отправляй. Красавец. Бегом марш отсюда, – наши мысли совпадали, и мы пулей выскочили в небольшой двор. На улице водили хоровод три охранника и один заключённый. Причём заключённый был ростом с прапорщика с неестественно согнутыми в локтях руками. Передвигался он тоже странно. Подпрыгивал и пролетал метра три-четыре по двору. Именно это он исполнил, вцепившись на моих глазах в горло охраннику. Другие пошли за нами. Медленно переставляя ноги, они были похожи на механических кукол пытавшихся догнать нас. Но мы ждать не стали. Прапор достал ключи и быстро отпёр дверь. Мы выскочили из локалки и оказались около стены.