Артём Мичурин - Еда и патроны. Прежде, чем умереть

— Вставай! — схватил я Станислава за грудки, поднял рывком и прижал к парапету, высотой едва доходящему до поясницы. — Где чёртов броневик?!

Стас, кое как балансируя на одной ноге и раскинув руки в стороны, глянул себе за плечо:

— Ого! Да, нарочно не придумаешь, — оскалился он, демонстрируя полное пренебрежение к моим дипломатическим потугам. — А ведь я всегда хотел полетать.

— Послушай внимательно. Я сохраню тебе жизнь. Я тебя даже вывезу отсюда. Просто. Скажи. Где. Броневик.

— Сказать тебе, да?

— Да.

— Ну хорошо, я скажу, — подвигал он губами и вдруг харкнул кровью прямо мне в рожу: — Иди нахуй.

И тут моё ангельское терпение действительно лопнуло. Я высвободил правую руку и размашисто, от души врезал в эту мерзкую красную ухмылку. Зубы хрустнули под кулаком. Стас покачнулся, ухмылка сползла, вцепившиеся мне в плащ пальцы разжались, и бесчувственное тело кувыркнулось через парапет.

Секундой позже разум совладал с эмоциями, я бросился вперёд в отчаянной попытке схватить падающий источник информации, но было уже поздно. Станислав под хруст веток с гулким металлическим «бум» наконец-то обрёл покой. Что?! Перегнувшись, я стал всматриваться в заросли внизу.

— Ах ты ж глумливая мразь, — обезобразила моё лицо невольная улыбка.

Там, под голыми кронами деревьев, лежало мёртвое тело, и содержимое черепа медленно вытекало из расколотого затылка на увенчанную пулемётом крышу броневика.

Я летел вниз по лестнице, не чуя ног. Вся усталость, вся боль и тяготы, возложенные на мои плечи этим жестоким миром, вдруг испарились. Даже в блаженные времена моего детства я не чувствовал такой лёгкости, если, конечно, не считать того случая, когда мы укурились и скатывались с холма в покрышке.

— Иди нахуй! — стянул я труп с крыши моей собственности и распахнул дверцу.

Оно было там. В ящике, засыпанное древесными опилками. Здоровенные слитки от одиннадцати до тринадцати кило. О-о-о, как же приятно держать такой в руках. На сверкающей поверхности красовались какие-то буквенно-цифровые коды, вес в граммах, судя по всему, год отливки, проба — «99,99», надпись «РОССИЯ», заключённая в овал, и кое-что ещё — небольшое клеймо в виде черепа внутри пятиконечной звезды. Оно явно отличалось от прочей маркировки, было менее глубоким и, судя по яркому блеску, проставлено совсем недавно. Погоди-ка! Я судорожно расшвырял скрывающие моё сокровище опилки и пересчитал золотые кирпичи. Их было девять. Только девять!!! А где остальные?! Мой осуждающий взгляд невольно упал на бездыханное тело, но Станислав уже не мог ответить. Впрочем, без ещё одного посыла нахуй я обойдусь, тем более что есть тот, кто сможет прояснить эту неловкую ситуацию.

— Где остальное?! — выскочил я из своего с визгом затормозившего золотовоза и освободил капрала от кляпа. — В машине примерно половина! Где остальное золото?!

— Я... Я думаю... — продышался он. — Думаю, вторую часть увезли на прошлой неделе.

— Что?!

— В качестве аванса.

— Кому?! За что аванс?!

— Нашим поставщикам. Оборудование, амуниция, оружие, боеприпасы, — протараторил капрал, пялясь на меня своим ПНВ. — В этот раз везли расчёт. Поставка получена.

— Дерьмо...

— Тебе мало? — спросил Витя с неподдельным удивлением.

— Нет, — помотал я головой, обдумывая расклад, — как раз моя доля. А вот кое-кому придётся... Да нахер её.

— Ты о чём?

— Уже не важно, — достал я нож и перерезал путы. — Вывози меня. И, — упёрлось острие клинка Вите в кадык, — не вздумай геройствовать. Ты ведь не хочешь подохнуть за чужое золото?

— Никак нет.

— Вот и славно. Садись за руль. Подустал что-то сегодня, — ответил я на немой вопрос капрала, упав в пассажирское кресло. — Да и пулемёт я тебе не доверю, уж извини. С кем, кстати, воевать-то собрались?

— Начнём с Мурома, — отпустил он сцепление и вырулил на дорогу.

— Планируете поиметь Легион на его же деньги? Цинично. Мне нравится.

— Знаешь про Железный Легион? — заинтересовался капрал.

— О да, нам будет, чем скоротать дорогу. Вернёшься — медальку получишь и внеочередное звание. Ты главное вези меня, Витя, вези подальше от всего этого дерьма.