Степан Кирнос - Падение ангелов

— Прекрасно, — ответил Валерон, когда на поверхности его глаз засияло солнце; ему кажется, что небесное светило проникает в саму суть души, хоть немного её обогревая завораживающим зрелищем.

Данте поднял ладонь и всмотрелся в неё, думая он это или уже другой человек. Всё произошло слишком быстро для его сознания, слишком удивительно и неповторимо. Ещё недавно его что-то беспокоило, волновало и терзало, а теперь в душе завывает вьюга, а сердце словно покрылось толщей пакового льда и теперь все чувства, все устремления его будто бы вморожены. Только одно его волнует — чтобы не повторилось того, что стало причиной его эмоционального вырождения. Он всё ещё чувствует, будто что-то терзает его изнутри, рвётся наружу нечто тёмное и жуткое, но работа транквилизатора сдерживает это, при этом заглушая всё остальные эмоции.

— Как ты себя чувствуешь, сынок? — снова задаёт вопрос мужчина в пальто и от его взгляда пытаются спрятаться, не выдерживая его силы, холода и строгости.

— Не знаю, господин Канцлер, словно бы машина, без эмоций, без радости или грусти, — даёт ответ Данте. — Это странное состояние. У меня есть только цели… и ничего.

— Ты привыкнешь. Андронник хоть и не великий фармацевт, но и он способен выдать чудо фармакологии.

— Это так. Господин Канцлер, я надеюсь, что вы найдёте то, зачем пришли.

— Несомненно. Я пытаюсь построить новый мир и поверь, с сегодняшнего дня Рейх заживёт ещё лучше.

С этими словами повелителя Данте соглашается, только без радости или грусти. Он чувствует себя биомеханизмом, но не человеком… он был когда-то мужчиной с семьёй, но теперь его душа полностью принадлежит цели, которой он служит. Канцлер аккуратно кладёт ему на руку плечо и подталкивает, тихо говоря:

— Идём, нас ждут результаты расследования.

Они прошли дальше, уходя с балкона и скрываясь в глубине здания, где их встретил бежевый коридор, освещённый холодными лампами, изливающими лунный свет. Всюду виднеются двери из бежевого дерева, за которыми кипит неустанная работа тех, кто ведёт бесчисленное количество следственных дел — инспекторов, новой, набирающей могущество силы Империи.

— Они собрали несколько материалов по тому, как Фемистокл собирал восстание против меня, — заговорил Канцлер, обернув лицо к Данте. — Надеюсь, тебе будет интересно узнать, кто за всем этим стоит. Я ведь так доверял Фемистоклу, я искренне надеялся на то, что он сможет оценить блага, которые предлагает Империя, я думал, что он станет соповелителем греческих территорий и покажет им свет науки, прогресса и культуры, но вместо этого он выбрал тьму варварства и присягнул на верность идеалам векового разложения, — голос Императора холоден, но это не бесчувственность Данте, а скорее реальное, не вызванное транквилизаторами онемение души; и Данте сам не знает, что хуже — быть льдом от рождения или стать им в следствии эффективной работы лекарственного «яда», а император тем временем продолжает на ходу. — Сколько же там людей полегло… сколько народу. Мы ведь потеряли практически все ордена, только выжила пара сотен из ваших Палачей, да ещё по три сотни из остальных, а Пурпурные Кресты вообще были уничтожены под Афинами.

— Да, господин Канцлер. Практически все мои сослуживцы полегли в битве на Балканах. Я слышал, что Афинский Полисный Ареопаг санкционировал применение ядерной бомбы, чтобы уничтожить захватчиков?

— Нет, это всего лишь слухи. Я удивлён, как ты — профессиональный военный не читал докладов? Но ладно, вся проблема в том, что там оказалась концентрация вражеских и союзных им сил. Против тысячи человек выступило пятнадцать тысяч пехоты и пятьсот единиц тяжёлой бронетехники, и полторы тысячи лёгкой. Когда наши десантные части начали вторжение, то оказалось, что от Пурпурного Креста практически никого не осталось.

— Ошибка командования. Как мы не смогли увидеть количество врагов в области их столицы?

— Мятежники хорошо замаскировали силы и дали нам возможность углубиться в их оборону, чтобы потом захлопнуть ловушку. Ладно, вот мы и на месте.

Канцлер лично открыл дверь и первый зашёл в обычный инспекторский кабинет. Тут Данте не увидел ничего примечательного — слева от него большая интерактивная доска, впереди — рабочий прямоугольный стол «следователя», на котором навалено множество бумажек, среди которых возвышается компьютер, а справа от вошедших расставлены стулья вокруг большого белого круглого стола, а у стен громоздятся шкафы и сейфы, в которых на флешках и традиционных бумажных носителях покоятся материалы о самых различных делах.