Александр Нагорный - Грегорианец. Четвёртый [СИ]

— Да.

— Я взял бы сто сотых.

— Ну а я возьму флайт.

— Повторяю, вы сделаете ошибку. Что станем мы делать с одним флайтом на двоих? Не смогу же я сидеть сзади вас? Вы не захотите также обидеть меня, мчась рядом со мной на этом великолепном боевом лайтфлае. Я не колеблясь взял бы сотню. Чтобы добраться до Гранжа, нам нужны деньги.

— Я дорожу им.

— И напрасно, друг мой!

— Но на чем мы поедем домой?

— На флайтах наших лакеев, черт побери! По нашему виду всякий и так поймет, что мы не простые люди.

— Хорош у нас будет вид рядом с Росс и Басс, которые будут красоваться на своих новеньких транспортах с кофрами набитыми новой амуницией!

— С Росс и Басс! — Клерик расхохотался.

— В чем дело? — недоуменно спросил Дартин, не понимавший причины веселости своего друга.

— Нет, ничего, продолжим нашу беседу, — ухмыльнулся друг.

— Значит, по-вашему…

— Надо взять сотню, Дартин. На кредиты мы будем пировать до конца месяца. Все мы очень устали, и неплохо будет отдохнуть.

— Отдохнуть?.. О нет, немедленно по возвращении в Гранж я начну отыскивать эту несчастную женщину.

— Тем более! Неужели вы думаете, что флайт будет так же полезен вам, как монеты? Берите сто сотых наличными, друг мой, берите!

Дартину недоставало лишь одного довода, чтобы сдаться. Последний показался ему очень убедительным. К тому же, продолжая упорствовать, он боялся показаться эгоистичным. Итак, он уступил и решился согласиться.

Теперь ничто больше не отвлекало наших друзей от мысли об отъезде. Мировая с хозяином стоила им, помимо старого транспорта Шосса, еще шесть сотых. Дартин с другом сели на лайтфлаи Праща и Мо, а слуги отправились пешком, неся кофры.

Как ни плохи были флайты, все же господа быстро обогнали своих лакеев и прибыли первыми. Еще издали они увидели Росс, которая грустно сидела у окна и смотрела на горизонт.

— Эй, Росс! Какого черта вы тут торчите? — крикнули оба друга.

— Ах, это вы, Дартин… это вы, Шосс, — сказала молодая леди в облике мужчины. — Я размышляла о том, как преходящи блага этого мира, и мой флайт, который только что исчез в облаке пыли, явился для меня живым прообразом недолговечности всего земного. Вся наша жизнь может быть выражена тремя словами: erat, est, fuit.

— Иначе говоря? — спросил Дартин, уже заподозривший истину.

— Иначе говоря, меня одурачили. Шестьдесят сотенных за транспорт.

Дартин и Шосс покатились со смеху.

— Прошу вас, не сердитесь на меня, милый Дартин, — сказала Росс с печалью. — Нужда не знает закона. К тому же я сам пострадал больше всех, потому что этот бессовестный барышник украл у меня по меньшей мере пятьдесят. Вот вы бережливые хозяева! Сами едете на флайтах лакеев, а свои новенькие лайтфлаи бережёте, небольшими дистанциями и разгрузили.

В эту минуту какой-то гравифургон, за несколько мгновений до того появившийся на Айонской трассе, остановился у кабачка, и из него вылезли Пращ и Мо, с кофрами на голове. Гравифургон возвращался в Гранж порожняком, и лакеи взялись вместо платы за провоз поить пилота всю дорогу.

— Как так? — удивилась Росс, увидев их. — Одни кофры?

— Теперь понимаете? — спросил Шосс.

— Друзья мои, вы поступили точно так же, как я. Я тоже сохранил их, сам не знаю почему… Эй, Роберт! Возьмите мой новый кофр с амуницией и положите рядом с кофрами этих господ.

— А как вы разделались со своими священниками? — спросил Дартин.

— На следующий день я пригласила их к обеду, здесь есть отличное вино. И так напоила их, что кюре запретил мне расставаться с военным мундиром, а иезуит попросил похлопотать, чтобы его приняли в имперские Клерики.

— Но только без диссертации! — вскричал Дартин. — Без неё! Я требую отмены диссертации!

— С тех пор, — продолжала девушка, — моя жизнь протекает очень приятно.

Я начала писать поэму односложными стихами. Это довольно трудно, но главное достоинство всякой вещи состоит именно в её трудности. Содержание любовное. Я прочту вам первую песнь, в ней четыреста стихов, и читается она в одну минуту.

— Знаете что? — испугался Дартин, ненавидевший стихи так же сильно как богословов. — Добавьте к достоинству трудности, достоинство краткости, и вы сможете быть уверены в том, что ваша поэма будет иметь никак не менее двух достоинств.

— Кроме того, — продолжала Росс, — она дышит благородными страстями, вы сами убедитесь в этом… Итак, друзья мои, мы, стало быть, возвращаемся в Гранж? Браво! Я готова! Мы снова увидим нашу славную Басс. Я рада! Вы не можете себе представить, как мне недоставало этого простодушного великана! Вот этота не продаст свой новенький лайтфлай, хотя бы ей предложили за него целое царство! Хотела бы я поскорее взглянуть, как она красуется на своем флайте, да еще с новой амуницией в военных кофрах. Она будет похожа на принца, я уверен…