Крис Райт - Полая гора

В этот момент Спиноза вспомнила об Эрасте. Он, наверное, сказал бы то же самое.

— Да, конечно, вы правы. — Она тоже поднялась. От Хегайна пришел сигнал — ее транспорт был готов к отправлению. — Прошу прощения за недостаток усердия. Я исправлюсь.

— Просто… делай то, что умеешь лучше всего. — Голос Кроула звучал одновременно снисходительно и устало. Он отступил на шаг, давая ей пройти. — И знай, что мое доверие к тебе — абсолютно.

Как ни странно, она была рада это слышать.

— Спасибо. Я постараюсь его оправдать.

Закончив обход и раздав указания, Рев взял в ангаре «Тень» и направился на запад — в самое сердце Сальватора. До заката оставалось два часа, и небо над головой окрасилось в глубокий серый цвет. Повсюду зажигались фонари, прожекторы и неоновые вывески. Дневные корабли наблюдения возвращались в свои захваты-колыбели. На дежурство выходила ночная смена. Из звонниц раздавался звук колоколов, едва слышный среди гула печей, рева двигателей и воя сирен.

Капитан решил не пользоваться специальными воздушными коридорами и сейчас медленно полз в общем потоке. Как и всегда, пилоты прикладывали все усилия, чтобы убраться с его пути. Блок старых, покосившихся жилых зданий закрывал темнеющее небо по правому борту. Дома когда-то были раскрашены в яркие цвета, но пылевые бури содрали большую часть краски до чистого скалобетона. Теперь стены выглядели как сточенные ветром отвесные скалы. Слева возвышалась светящаяся громада плавильного завода. В его глубинах пульсировал красный свет, вырываясь из охлаждающих башен — таких же высоких, как окружающие их жилые шпили. Искры роем летели из открытых печей прямо на потоки транспорта и тут же уносились прочь, подхваченные ветром. Рев некоторое время любовался танцем крохотных огоньков, позволив духу машины «Тени» делать всю работу. Светящиеся точки жили всего несколько мгновений, пока порывы сухого ветра не высасывали из них все тепло, превращая в хлопья пепла. Теперь им предстояло упасть вниз и осесть на нижних уровнях города-улья очередным слоем жирной пыли.

Впереди раскинулась архаичная махина командного епархиального храма Министорума — огромная, перекрученная масса почерневшего от возраста железа и адамантия. Каменные горгульи и демоны сидели вдоль высоких крыш. Тонкие кружевные опоры связывали между собой нагроможденные друг на друга шпили и башенки — настоящий архитектурный лабиринт. Сотни узких витражей слабо мерцали, отражая пламя свечей в помещениях, а турели с автопушками неспешно вращались под слепым взором согбенных каменных святых.

Это место было небольшим самостоятельным городом со своими жрецами, авиацией, сервиторами и силовыми генераторами. Паломники и просители бесконечными рядами шли сквозь зияющие пасти ворот. Молельные дроны не умолкали ни на секунду. Время от времени через массу мирян проталкивался какой-нибудь чин Экклезиархии в сопровождении отряда вооруженных электропосохами и булавами служек.

Рев снова взял управление на себя и повел транспорт к небольшой посадочной площадке в одном из наименее приметных районов храма. Он развернулся под сеныо молельной башни и приземлился на скалобетонную поверхность, подняв клубы желтоватой пыли. Рев покинул кабину, пультом управления запер люк и спустился в глубины строения по винтовой лестнице.

Внутри нефа не было ничего необычного: прихожане ходили от алтаря к алтарю, сервочерепа роились под сводами, внимательно наблюдая за происходящим алыми линзами глаз, откуда-то доносились истошные вопли флагеллянтов, а пилигримы, чьего разума коснулся сам Император, предрекали Дни Гнева. Сегодня в публичной зоне находилось куда больше народа, чем обычно. Такая толпа обычно собиралась на крупные праздники и фестивали. Люди бродили из стороны в сторону и сбивались в кучки, будто скот, ищущий тепла и укрытия от грядущей бури.

Рев воспользовался незаметными коридорами и узкими лесенками, чтобы добраться до лабиринта древних, покрытых пленкой конденсата тоннелей. В затхлом воздухе пахло ладаном и гнилыми книгами. В альковах горели свечи толщиной с торс взрослого мужчины, заливая массивные каменные блоки струями растопленного жира. Вдоль стен расположились склепы, закрытые каменными пластинами. На них можно было разобрать надписи на разных диалектах древнего готика. Там покоились люди когда-то могущественные, но ныне практически забытые. Даже сервочерепа нечасто заглядывали в эти проходы. Голоса и гул толпы постепенно смолкали.