Крис Райт - Полая гора

Путь через каверну занял немало времени. К тому моменту, как они добрались до конца моста, Кроул уже почти забыл об ужасах, творившихся во внешних залах. Казалось, что они попали в какой-то иной мир.

Дорогу преградили еще одни ворота. И опять — практически лишенные украшений: простой круглый люк четырех метров в диаметре, с торчащими головками заклепок, усиленный адамантиевыми полосами. От него исходила аура невероятной древности. На поверхности металла можно было разглядеть почти стершуюся от времени эмблему — голову какой-то хищной птицы и зигзаг молнии. Каким-то неведомым образом, вероятно, из-за бурлящих вокруг потоков псионической энергии, Кроул понимал, что эта дверь куда старше, чем даже Дворец.

Рев, вибрации и постоянно нарастающее давление — все это исходило из-за этих ворот. Если бы инквизитор ничего не знал об Астрономиконе, даже тех крохотных обрывков информации, которые рассказывают в схолах, то все равно бы понял, что по другую сторону находится что-то колоссальное, но вместе с тем опасное и смертоносное, как необузданная стихия. Что-то настолько невероятно сильное, что любой, даже самый могущественный человек по сравнению с ним будет не более чем пылинкой.

Пока запоры на люке исчезали в пазах, Резонанс разглядывала инквизитора. Ее губы чуть заметно шевельнулись, впервые с момента встречи.

— Я бы посоветовала приготовиться к тому, что ждет дальше, — сказала она. — Но на самом деле это невозможно.

В следующее мгновение двери распахнулись, и они шагнули внутрь, в очередной длинный тоннель. Кроул коснулся пальцами стены — это был голый камень, сточенный и отполированный до блеска. В конце коридора виднелся прямоугольник света столь яркого, что при взгляде на него начинали слезиться глаза. С каждым шагом свет становился все ближе, а вместе с ним — какофония звуков. Там был и гул, который Кроул слышал с того момента, как впервые ступил на территорию Запретной Крепости, и множество других, куда более странных звуков. Что-то похожее на треск пламени. И невнятное бормотание, будто тысячи людей разговаривают сами с собой. Или поют?

Коридор закончился, и они вышли на свет. Длинный выступ из того же камня, что и стены тоннеля, нависал над бездонной пропастью. Инквизитор понял, что находится внутри огромной сферы, нижняя половина которой была выточена из монолитной скалы, а верхняя напоминала стеклянный купол.

Масштабы конструкции было невозможно охватить взглядом. Верхние и нижние точки находились на таком расстоянии друг от друга, что исчезали в туманной дымке. И всю внутреннюю поверхность сферы покрывали крохотные точки-огоньки, многие тысячи их: одни горели ярко, другие едва заметно тлели. Бормотание, крики и песнопения заполняли все пространство, отражаясь от сводов колоссального купола, так что казалось, будто звук исходит из миллиона источников одновременно.

В самом центре, далеко за пределами выступа, сиял огромный сгусток света. Он пульсировал, крутился и бурлил, словно крохотная звезда. Свет не был неподвижным: он вибрировал в каком-то странном ритме, расширялся и сжимался, будто дышал. Потоки призрачного сияния вливались в этот сгусток, соединяя его с тысячами огней по периметру сферы. Все они питали этот свет в центре.

Зрелище должно было быть прекрасным. Бело-синее пламя исключительной чистоты пылало так ярко, что стеклянный купол рябил, будто водная гладь под солнцем. Пропорции сферы были идеальны. Мелодия песни — совершенна.

Но Кроул испытывал только ненависть и отвращение. Он смотрел и чувствовал, как сгусток света вытягивает душу из тела. Инквизитор с трудом удерживал себя в сознании. Сияние играло вокруг, расходилось кругами по сфере, отражаясь от гладких камней и кристалликов льда. Кроулу хотелось кричать, глядя на это. Каждая из светящихся точек была ячейкой в поверхности сферы. И в каждой такой ячейке стоял железный трон. А на каждом троне сидел человек, прикованный к месту железным воротником, с кожей, покрытой десятками контрольных разъемов, с пси-резонансным обручем на голове. И все эти люди сгорали заживо.

Это была огромная топка. Плавильная печь. Искры света постепенно угасали, отдавая себя целиком для подпитки центрального сгустка, пылающего так ярко, что его было видно даже сквозь варп.

— Это место пропитано болью… — произнес инквизитор, не сразу осознав, что говорит вслух.

Резонанс, шагавшая рядом, склонила голову.

— Но это лишь малая толика той боли, которую испытывает Он. Подумайте об этом.