Роберт Маккаммон - Граница [litres]

– Погодите, – сказал один из мужчин, который тоже слушал что-то в наушнике. – Скоро включится бегущая строка, буквально через несколько секунд. Кажется, у них там какие-то дикие новости.

– А какие новости в наши дни не дикие? – нервно хохотнул другой мужчина.

– Ситуация еще не чрезвычайная, – продолжал первый мужчина и поднял руку, словно хотел успокоить зрителей, чтобы те не бросались в панике к своим телефонам. – Приходят сообщения о… понял, дикая новость, как я уже говорил… в небе над Чикаго, Атлантой и Нью-Йорком слышны многочисленные удары… В общем, у нас я ничего такого не слышал, а вы?

– И я тоже, – сказал другой мужчина. – А-а, вот и бегущая строка.

В самом низу экрана побежали слова, которые уже прозвучали: «Сообщается, что в небе над некоторыми городами слышны многочисленные удары неизвестного происхождения».

– Мне сообщают… что?

Блондинка больше не слушала свой наушник, и вопрос был обращен к кому-то за кадром. Потом она снова обратилась к зрителям и теперь была собранна, а голос ее звучал спокойно и хладнокровно:

– Мы получаем предварительные сообщения о том, что эти удары или звуковые хлопки слышались над Москвой и над Хельсинки. Подробности о происходящем, я уверена, мы получим позже, но во всем этом, граждане, прежде всего должны разобраться ученые.

– Я, конечно, не ученый, но в одном я точно уверен, – сказал человек, который нервно смеялся; сейчас он улыбался с экрана, как добрый друг и верный помощник для всех и каждого. – Это еще не конец света. Сейчас будет небольшой перерыв, а потом мы поговорим об инвестициях, выслушаем рекомендации доктора Доллара.

– Ну, пошли же скорей, – подгоняла его Шерил. – Майк нас ждет.

– Да-да, – отозвался Дейв.

Он выключил телевизор. Шерил жива. Мальчики живы. И весь мир жив, в нем нет никаких серых людей. Его охватило такой мощное чувство подъема, что он едва устоял на ногах. Шерил уже направлялась к двери, она торопилась поскорее забрать сына из школы.

– А вчера? – спросил он, не успела она взяться за ручку двери. – Что случилось вчера?

– Что? Вчера? А ты что, не помнишь?

– Расскажи.

Она посмотрела на него такими глазами, что он сразу понял: она серьезно боится, что он либо и вправду не в себе – хотя вряд ли, с такой крепкой головой трудно спятить, – либо… она не была вполне уверена, но, скорее всего, это как-то связано с идиотскими новостями по телевизору. Но связывать тут одно с другим было бы неменьшим идиотизмом.

– Мы встали, – тихо начала она, – я проводила детей в школу, ты спилил то, что осталось от засохшего дерева, и пошел на работу. Перед уходом сказал, что поставить у Хэнка Локхарта новое крыльцо проще простого. Я позвонила маме, мы поговорили про страховую выплату за аварию. Где-то около двух пришел человек из службы доставки, принес бандероль.

– Ах да, – вспомнил он. – Книгу про Гражданскую войну.

– Потом ты вернулся домой, мы пообедали… мясной рулет, брюква с зеленью, картошка-пюре, если не помнишь, что я приготовила… потом немного посмотрели телевизор. Ты помог Стивену сделать математику. Около десяти позвонил Рэнделл, попросил в выходные поработать в баре. Потом легли спать. День как день. Я ничего не пропустила? – вскинула она белесые брови.

Дейв опустил глаза к полу своего дома – он так любил этот дом. Ему пришло в голову, что если он сейчас рассмеется, то, наверное, больше не сможет остановиться, будет смеяться до слез и… но, боже, что делать с воспоминаниями, которые все яснее проступают в памяти? Он помнит, как ему было больно, когда острый наконечник на конце горгонской руки пронзил ему грудь; помнит свою беспомощную растерянность, когда его забрали из того кошмарного мира, а он был еще не готов, так и не увидел, чем все кончилось с этим инопланетным хронометром. А дальше уже ничего не помнит… Но кто мог бы представить, что он вспомнит хоть что-то, ведь он был уже мертвым.

Миротворец сказал: «Кто-то будет знать, что это когда-то происходило… а другие… в памяти остальных все будет стерто».

Интересно, сколько людей будет об этом помнить? Один из пятидесяти? Или один из ста… из тысячи? Будет ли помнить об этом президент или его жена, первая леди страны? А как насчет никому не известного мальчишки, который взял себе имя Этана Гейнса? Будет ли он знать, кем он был, в каких событиях сыграл ключевую роль? Сколько людей вспомнит о том, что они погибли или обнаружили у себя на теле серые пятна, что потом у них начались страшные боли, вызванные структурными изменениями тканей и костей? Дай бог, чтобы то, что случилось с ними, потом никто из них не вспомнил. Он очень надеялся на милосердие высшей силы хотя бы в этом. И он был уверен, что со временем об этом узнает.