Евгений Ф - Фактор бытия [СИ]

Тимоха задумался. В который раз за последние дни всё переворачивалось вверх дном.

— А что строит Сад?

— Ты меня подловить пытаешься? Я ведь уже говорила — не знаю, — спокойно ответила Людмила.

Вьюн ей не поверил. Ничего в голосе женщины не дрогнуло, глазом в сторону не повела, но мальчуган чувствовал, что она сейчас сказала не правду. Он хотел задать следующий вопрос, но лешая не позволила.

— Всё, Тимоша, мы недалеко от крепости. Теперь играем в молчанку.

Отряд остановился на холме, как раз на том месте с которого совсем недавно Туман и Ветер шли тараном на крыс. Южане и лешие разбрелись по округе, а Тимоха проследовал за Людмилой на второй этаж одного из ближайших домов. Там на широком балконе уже находились Самаев и его давешний оппонент по спору. Как узнал Тимоха от Людмилы звали его Василием.

Южанин и леший стояли у самого края балкона. Тимоха близко подходить не стал. Но и не особо отдалялся. Хотелось, не привлекая к себе излишнего внимания, послушать, о чём они будут говорить.

— Ну что там? — спросила Людмила.

— Опоздали, — пробурчал Самаев.

Василий протянул ей бинокль и добавил:

— Можешь взглянуть. Включена система обороны. Дом закрыт наглухо, а во дворе собрались ходоки, крыса и лютая. Буква им проповедь читает.

Людмила прильнула к биноклю и спросила:

— Может, Янус ещё не спускался к Саду?

— Спускался, — быстро ответил Василий.

В его голосе чувствовалась жалость.

— У него половина лица была парализована, а сейчас посмотри, как кривляется. И это ещё не всё. Пробегись взглядом по округе. Среди домов шныряют гончие, а в конце улицы маячит пастух. Восстановить лицо Букве мог только Сад, а пригнать гончих и пастуха — только полноценный Смотритель. Старику такой трюк был не по силам.

Самаев грохнул ладонью по перилам балкону, да так что те зазвенели словно колокол.

— Я говорил, нужно было ходоков давно остановить, — раздражённо пробурчал он.

Василий вздохнул.

— Мы с тобой столько раз это обсуждали, а ты всё одно и тоже талдычишь. Людочка, ну скажи ему, что не нужно было их останавливать и сюда не нужно было идти.

— Ненужно было, — согласилась та.

— Зачем шли тогда? — не унимался южанин.

Василий положил руку ему на плечо.

— Чтобы тебя, старого дурака, от ошибок уберечь. Повторюсь в сотый раз, в Аркс мы всё равно бы не попали. Ну убил бы ты Букву и что? Ему бы нашлась замена, а врага надо знать в лицо.

Тимоха попятился. Он не мог поверить в услышанное. Как можно замышлять убийство Януса? И почему он враг? Вьюн зацепился костылём за старый табурет и грохнулся на него мягким местом. Трухлявая древесина под весом мальчика рассыпалась на куски.

На шум обернулись южанин и лешие.

— Неприятно это слышать? Да, малыш? — беззлобно сказал Василий.

— Зачем убивать Букву? — не вставая с пола, спросил Вьюн.

— Я с ним поговорю, — сказала Людмила мужчинам.

Самаев и Василий вновь повернулись к крепости, а женщина подошла к мальчугану и протянула ему руку.

— Вставай, горе луковое.

Как не странно, но такое обращение обидело Вьюна, и он не стал пользоваться помощью лешей, а, опираясь на костыль, поднялся сам.

— Зачем убивать Букву? — повторил он вопрос.

— Тимоша, да пойми, городовые изменены зёрнами. И друг твой тоже. Он уже другой. Букве сейчас не важны люди, для него главное — служить Саду. Понимаешь, Саду нужна сила, чтобы истребить нас. Янус такой силой и стал.

Можно было ей не верить. Можно было закричать: "Враньё — это всё! — и рвануть прочь. Убежать к Букве. Вьюн чувствовал, поступи он так его никто не станет останавливать. Но за свою короткую жизнь он ни единожды видел, как люди меняются чуть ли не мгновенно. Превращаются из добрых друзей в злобных псевдо.

— У Сада есть пастухи и гончие. Почему их не натравить на вас? — чуть успокоившись спросил он.

— Нас остановить не так просто, Тимоша.

Людмила обняла мальчика. Ему было непривычно. Вьюн никогда раньше не чувствовал такой нежности и теплоты. Ведь если верить лешим, сегодня он впервые встретил настоящих людей.

— Мы скоро уходим назад в лес, — неожиданно сказала Людмила. — Если хочешь, можешь идти с нами. Если нет — ты свободен уйти. Никто тебя останавливать не станет.

— Зачем я вам? Я ведь тоже стану псевдо? — Тимоха боялся этого вопроса, но и не задать его не мог. — Ты сама сказала — все меняются.

— Дети больше взрослых восприимчивы к изменениям, но и остановить их в твоём возрасте проще всего. Ещё не всё потеряно, Тимоша.