Егор Бекесов - Тропик Козерога

Василий обнаружил себя лежащим близ зловонного замусоренного ручья, протекавшего по дну оврага. Юноша попытался подняться, но тут же понял: поздно. Чуть в стороне мелькнул тёмный силуэт, и человек в плаще, зацепившись одной рукой за тонкий, косо стоящий ствол, как за перекладину, лихо приземлился на дно оврага, встав перед испуганным беглецом в полный рост как раз в том месте, где землю освещал шедший сверху лунный свет. Незнакомец медленно сделал шаг вперёд, случайно наступив на валявшуюся на земле пластиковую бутылку, и та сжалась, издав характерный звук, прозвучавший особенно неприятно в наступившей ненадолго тишине.

Только тут Вася понял, что никакой это не мужчина, а обыкновенный подросток, ровесник ему самому, в лучшем случае на год-другой старше. Это обстоятельство в какой-то степени одновременно пугало, и, с другой стороны, вселяло уверенность, заставляло смотреть на незнакомца как на равного противника, несмотря на то, что произошло несколькими минутами ранее.

И это воодушевление всё-таки взяло верх. Рука юноши уже потянулась к карману, где должен был лежать свинцовый кастет, а в голове тут же начал прокручиваться сценарий, где он, Кистенёв, быстро вскакивает и одним ударом в челюсть вырубает противника, благо на этот раз он всего один. Но тут возникла проблема: кастета на месте не оказалось.

Парень в плаще, тем временем, стоял всё на том же месте и, сделав успокаивающий жест рукой, произнёс по-русски, но с каким-то странным едва заметным акцентом: «Сударь, успокойтесь, я не желаю причинять вам зла.»

Но Кистенёв плевать хотел на всех его сударей, и что он там желает, в голове крутилось только одно: «Где кастет? Где, чёрт возьми, кастет?». Он отчаянно просматривал землю вокруг, он должен был быть где-то здесь, скорее всего, выпал при падении по склону.

И, наконец, он увидел спасительный блеск белого металла посреди грязи, в паре метров от противника. Мысленно поблагодарив самого себя за то, что взял именно свинцовый, белый кастет, Василий, резко сорвавшись с места и быстро подняв своё оружие из грязи, тут же отскочил в сторону, надевая его на руку.

«Ну всё, сучара, теперь играем по моим правилам,» — произнёс он, дёргая рукой, имитируя короткий удар, голосом, конечно, не столь жёстким как хотелось бы, но это было не главное.

Человек в плаще, несмотря ни на что, являл собой просто образец невозмутимости, на лице его отобразилось разве что какое-то странное разочарование и раздражение.

— Друг мой, — сказал он спокойным голосом, которым дают обычно дружеский совет, — никогда не стоит доставать оружие, даже столь безобидное как это, в противном случае это может быть чревато…

— Закрой пасть, иначе щас всеку, — спокойствие противника окончательно вывело Кистенёва из себя, и он почувствовал, как сам вдруг временно превратился в представителя того рода людей, от которых только убегал по двору, но едва ли это казалось ему минусом в сложившейся ситуации.

— Ещё раз повторяю…

— Ну, всё!

И в этот раз он ударил, ударил правда не в полную силу, рассчитывая нанести что-то вроде предупреждающего удара, но в то же время рука двигалась достаточно быстро, чтобы оставить противнику маленький шанс увернуться.

Всё прошло совершенно не так как планировалось. Рука ушла в пустоту, а ноги в тот же момент подкосил слабый, но чёткий удар и Василий поймал себя на том, что повис в воздухе совершенно без точек опоры. Однако, едва только он это осознал, как рухнул лицом в ручей недалеко от того места, где недавно лежал. Самое страшное при этом, что правая рука продолжала идти впереди туловища, и он всё же нанёс удар кастетом, очень хороший удар, в который был вложен почти весь его вес, но вот удар этот пришёлся по лежащему в воде камню. Мягкий металл сжался, больно прищемив пальцы. Василий перевернулся на спину, схватившись за руку.

Человек в плаще недвижимо возвышался над ним чёрным силуэтом. Вдруг он выхватил что-то обеими руками из-под плаща, и в лунном свете блеснули два длинных ножа, хотя скорее их следовало назвать маленькими мечами, сантиметров по пятьдесят длиной.

Кистенёв понял, что его разум отказывается выдвигать какие-либо идеи по поводу происходящего, слишком уж резко переменилось положение вещей, слишком уж бредово это всё было, да и, судя по всему, сейчас существованию разума придёт конец.

Два лезвия вошли в дно ручья по бокам от Васиной шеи, так что клинки образовали над ней букву «Х», лишая лежащего под ним человека возможности подняться. И хотя были на лицо театральность и бутафорство подобного метода обездвижить противника, вставать Кистенёв уже не собирался.