Владимир Чистяков - Несносная Херктерент - 1 [СИ]

У него орден был, «Боевого Красного Знамени», в те времена — большая редкость. Умер за пару лет до Великой войны. Не от старости. Ему досталось на фронтах. Повоевал с адмиралом, да и не только с ним… Когда хоронили, называли героем. Та власть, за которую воевал отец, дала мне всё. Я сам воевал за то же, что и отец. Не думая, что окажусь здесь. И даже был к «Знамени» представлен. Получить не успел.

— Я когда-то тоже не сразу разобралась, почему «контра белогвардейская» такое страшное оскорбление. Когда поняла, решила, что мой предок и более крепких слов заслуживает.

— Как-то не сразу стал замечать, что мир всё-таки другой. Сначала казался чем-то вроде фильмов про старую жизнь. Первое, что понравилось — когда обнаружил, что государственной церкви тут не существует. Совсем. Бывшему члену «Союза воинствующих безбожников», — он усмехнулся, — весьма понравилось. Потом… Когда патент на дворянство получил… Тут тогда ещё не знали, как заставить пулемёт стрелять через авиационный винт. Работали над этим. А я просто хорошо знал конструкцию всех самолётов, на которых приходилось летать. Знал и как синхронизатор работает. Ещё кое-что по мелочам предложил, как-никак, авиетку в свое время построил. По цельнометаллическим машинам мои знания пригодились.

— Всевозможные сверхдальние перелеты — во многом твоя идея.

— Моя, но уже потом. Когда избрали наследником. Когда планировали трансокеанский перелёт, я сразу сказал, что командиром экипажа буду я. Мальчишество, но захотелось стать местным Чкаловым. Потом я и через полюс летал. И участвовал в так называемой «Комиссии по изучению сверхдальних перелетов», по сути, разрабатывавшей требования к межконтинентальному бомбардировщику. Самолет, пересекший полконтинента без посадки, в перспективе может доставить туда и бомбу.

Сначала считал себя этаким военспецом, или военным советником. Тем более, что мои политические взгляды никого не волновали. В первый год отказался работать седьмого числа одинндцатого месяца. И ничего — поинтересовались только, является ли этот праздник постоянным или переходящим. Потом появились другие… пришедшие. С той же войны, что и я. Война кончилась, — император помрачнел, — и без меня справились, хотя крови было пролито… Когда появились вновь пришедшие, я стал понимать — что-то изменилось. Во мне. Их не удивляли погоны — там их тоже ввели. Но они с трудом поверили, что я воевал в той же армии, что и они. Им казалось, что я либо потомок белоэмигрантов, либо вообще англичанин. Признаться, в пустынной форме, пробковом шлеме и с револьвером я и правда весьма походил на колонизатора с карикатуры. Оказалось, что я успел подцепить акцент, и на родном языке стал говорить, словно иностранец. Выпили за Победу. И как-то вдруг как накатило — я осознал, что всё. Долги отданы, связи разорваны. Того капитана больше нет, я даже для вновь прибывших уже не свой, я советник военного ведомства третьего ранга. Да и они уже не тот самоходчик из-под Праги, и танкист из-под Берлина. Тот, что из-под Берлина, дёрганый был. Тоже, как у меня, там не осталось ничего; но у меня-то нормально, если так можно выразиться, а у него… Мобилизовали в сорок первом, он из Белоруссии был, и до сорок четвертого не знал ничего. В сорок четвертом узнал… От его деревни не осталось ничего. Вообще, ничего. Их всех убили. Так было не только у него, так было почти везде в тех краях.

— За что? — совершенно без выражения спросила Кэрдин.

А Марина посильнее зажала рот, что бы не крикнуть то же самое. Взгляд Кэрдин скользнул по галерее. Кажется, что черные глаза, словно Х-лучи, видят сквозь любую преграду.

— Ни за что. Они только себя считали людьми, нас же… Недочеловеками.

— Довольно обычный мирренский расизм.

— В какой-то степени, ты, Пантера, как обычно, права. Расизм. Только в сотни, если не тысячи, раз худший. У мирренов предел фантазии — «Этнографический заповедник». Знаешь про такой?

— Разумеется. В центре Южного материка«…для охраны редких животных и примитивных племён». Самый настоящий заповедник с егерями и браконьерами. Причем браконьеры, особенно из аристократов, не только и не столько на зверей охотятся. В административном кодексе даже статья есть: «За убийство представителя примитивного племени — далее список — на территории заповедника — месяц общественных работ, или штраф- пять минимальных размеров оплаты труда».

— Даже миррены признают, что у примитивных племен есть какие-то права. А то, что творил враг на земле моей бывшей Родины… Хорошо, что я этого не видел. Север был всё-таки специфическим театром войны. Там не только с врагом сражаешься, но ещё и с природой. Тяжело там было… Хотя, в то время нигде медом не мазали. Я за год с лишним ни одного живого врага вблизи не видел. Нескольких с гарантией к рыбам отправил. Один у берега брякнулся, достали. Истребитель. Ягер — охотник по- ихнему. Имена тут мне казались на немецкие похожи… Мне показали документы ягера того. Фотографии… Не старше меня был, а уже с фрау и киндером. Его зажигалку я уже здесь потерял, пистолет до меня кто-то прикарманил, а крест союзникам на виски сменяли.