Владимир Чистяков - Попадают по-разному

– Опоздали.

– Уверен?

Усмехается.

– Охрану не выставили?

– Почему? Выставили.

Командир поднимается. Молодой, огромного роста, довольно худой в чёрных латах словно покрытых змеиной чешуёй.

– По коням!

Всадников не больше сотни. Доспехи у всех подобны командирским. Запылённые, но отменного качества. Кони у многих вороные. Почти у всех к сёдлам приторочены отрубленные головы.

Не бой. Избиение. Хотя, правильнее, заслуженное возмездие. Пусть запоздалое.

Командир, сотник и двое десятников сидят на деревенской площади. Солдаты заняты. Шуруют по домам, лишившимся хозяев, стаскивают с убитых доспехи получше. Сносят на площадь мертвецов. Таскают дрова, поленницу для огромного костра. Мёртвых, одетых по-крестьянски складывают рядами у поленницы. Чуть поодаль – груда тел напавших на деревню, некоторые полураздеты, другие в дешевой стёганной или кожаной броне. Все тела разбойников – без голов.

Отрубленные лежат недалеко от места, где сидят командиры.

– Как делим? На отряд, или каждому?

– Каждому. Пусть наместник попрыгает.

– По сколько?

– Кто что прихватил – то его. Остальное – по жребию.

– Что нашёл? – солдат из весеннего набора.

– Вот. Ребёнок. Живая. Девочка. Не знаю, что делать.

Командир вино с ленцой допил. Хороший виноградник. Был. В месте, где "резаки" побывали, долго никто селиться не захочет. Поля даже стороной будут обходить, ибо как знать, что из земли ещё полезет. Благо, земли вокруг в достатке.

– Я на няньку похож?

Солдат осторожно делает шаг назад, не зная, что делать со свёртком.

– Сто-ять! – повернувшись к десятнику, – сходи в постоялый двор, там, вроде был ещё мех с этим клеймом.

Повнимательнее осматривает сверток, не приближаясь к солдату.

– Вроде, не маленькая. Дорогу выдержит.

– Там-то она нам зачем? В соседней деревне пристроим кому-нибудь. "Ведьмы" три-четыре накинем – возьмут с радостью, – сказал и осёкся, сообразив, ляпнул что-то не то, торопливо продолжил, – Точнее, не "ведьмы", конечно, а золотые новой чеканки.

Командир заржал.

– Дать бы по шее, да лень. Тем более, она сама их так зовёт. Шутит ещё "Лучший мой портрет – всем, даже врагам нравится!" Нет уж, как тут с приёмными обращаются, я знаю. Обойдутся как-нибудь без ещё одной батрачки. Эт ты вовремя ведьму вспомнил. Как раз одной знакомой и подарю. А то обожает со щенятками двуногими возиться. Может выпотрошит, может нет. Куда ей чужие, своей будто мало.

Хохот.

– Звать-то её теперь как будут?

– Как-как? – командир нисколько не смутился – На поле боя её нашли. Значит, Ертгард, как воительница, будет.

– А второе имя?

– Что там у нас на дворе? Осень. Вот так и будет.

Млядь! Грёбаные коммунальщики. Хотя, сам тоже хорош – срезать решил. Лента же натянута была. Сосульки впечатляющие висели. Но по сугробам обходить не хотелось. Ну, вот и срезал!

Бля! Как башка болит. Очки куда-то делись. Ну да ладно, хоть стёкол в глаза не попало. Так! А что с пейзажем случилось? Где асфальт. Что за травка пожухлая? По голове что ли дали?

Х. З. Вставать надо. А то валяешься, словно бомж пьяный.

Что за!!!

Это моя рука? Что с ней! Точнее, в чём она. Кроме крови.

Кольчуга, поверх какая-то броня, вроде японской. Встаю на колени. Чуть не падаю. Ударом по голове дело явно не ограничилось. Валяются тела в доспехах. Много. Очень. Все различной степени поврежденности. Одно разрублено почти пополам…

Закончив блевать, (почему-то одной желчью, хотя утром ел) пытаюсь сообразить, где оказался. Первое, и самое очевидное – на поле недавнего, и явно масштабного, сражения. Насколько глаз хватает, мертвецы лежат. Те, что в поле зрения, на самураев похожи. Шлемы уж больно характерные… Какие-то разломанные деревянные решётчатые конструкции. Ручеек, заваленный телами людей и коней. Читал про что-то подобное – деревянные укрепления, чтобы задержать всадников… Стрелки за частоколом… Такеда? Японцы?

Как-то не слишком весело. Самураи, насколько я помню, весь шестнадцатый век увлеченно резали друг друга в самых причудливых комбинациях. Ещё в Корею их заносило… А сейчас я где? И к какой из сражавшихся сторон я принадлежу? В какую сторону идти? Сражаться – то я не умею вообще. А остались ли умения прежнего владельца тела? Х. З.