Юн Ли - Гамбит девятихвостого лиса

– Еще как существует, – иронично сказала она.

Йерен, которая сама обучила Черис большинству карточных фокусов, не обратила на это внимания.

– Полагаю, ты можешь получать от анонимного участия какое-то нелепое удовольствие, – сказала она, – но тебя всё равно раскроют. Почему бы не огласить свое имя с самого начала?

– Это если бы я участвовал, – уточнила Черис. – Скажи-ка, Руо, ты ведь выставил «стрелялку», верно? Как успехи? – Она не просматривала результаты, но Руо много говорил об этом, пока возился с программой, пусть даже он и отверг ее предложение помочь с тестированием.

– Выше среднего, – сказал Руо, – с учетом категории. Это лучшее, на что я мог рассчитывать. Мне нужно было всего лишь не опозориться. – Всегда случалось так, что какие-то кадеты показывали такие плохие результаты, что те портили им все будущие карьерные варианты.

Йерен не позволила себя отвлечь.

– Джедао, у кадетов-первокурсников маловато шансов впечатлить инструкторов. Я даже не думала, что ты откажешься от этого. В особенности учитывая то, как ты любишь игры.

– Очень альтруистично с твоей стороны указывать мне на это, – сказала Черис. – Но, так или иначе, ничего не поделаешь. – Она коснулась руки Йерен. – Можем прогуляться у пруда с карпами-кои. От тебя не убудет, если на пару часов отвлечешься от анализа соревнований.

– Это был намек, чтобы я убирался прочь, – весело заявил Руо. – Не надо дразнить гусей. – Черис часто думала, что ей не следовало упоминать о том, что ее мать любила повторять эту фразу, пусть гусей у них было не так уж много.

– Можно подумать, тебя не ждет одна горячая штучка, – сказала Йерен. В ответ на это Руо сделался ужасно самодовольным.

– Это рассказало бы обо мне слишком многое, – заявил он. – Развлекайтесь, вы оба. – Он снова поцеловал Черис в макушку и не спеша удалился.

Йерен тряхнула головой, но не убрала руку от Черис.

Вообще-то Черис действительно участвовала в соревновании анонимно. Каждый год небольшой процент участников предпочитал поступать именно так (хотя Йерен была права – для большинства анонимность длилась недолго), но у Черис была особенно веская причина. В ее игре нужно было зарабатывать очки, склоняя других людей, от кадетов до сановников, к ереси. К празднованию неправильных праздников. К неортодоксальным ответам на экзаменах по Доктрине. К исковерканным цветочным композициям. Большей частью это были незначительные проявления ереси.

Черис даже не думала, что многие на это поведутся, пусть даже Шуос любили риск. Это был, скорее, мысленный эксперимент. Чем сильнее зависимость режима от экзотических технологий высокого календаря, тем жестче его законы. Она хотела показать, как легко вдохновить людей на небольшую ересь, продемонстрировать, насколько хрупка система. Академия Шуос поощряла игры, так что игра – в особенности во время ежегодного соревнования – была идеальным вариантом.

Она не проверяла свои успехи с той поры, как загрузила игру в сеть, да и конкурентов не изучала; из-за таких ошибок обычно и попадались. Вообще-то, когда всё пошло кувырком, она спала в постели Йерен.

– …Джедао, – торопливо проговорила девушка. – Плохие новости. – Ее голос дрожал.

– Хм? – сказала Черис. А потом полностью проснулась.

Йерен в фиолетовом шелковом халате сидела за терминалом. Ее волосы ниспадали на плечи, и синие блики играли на темных кудрях.

– Кадет совершил самоубийство из-за какой-то игры, – сказала она. – По крайней мере, это назвали самоубийством.

Черис села и изобразила, что ищет одежду, хотя знала, что та под кроватью. Она всё еще не понимала, на что намекает Йерен.

– Кто-то знакомый?

– Имя не обнародовали. Но я тут кое-что разнюхала. Я… мне кажется, это Руо.

Сердце Черис учащенно забилось. Йерен всё еще говорила:

– Всё из-за какой-то игры, – сказала она. – Помню, я ее просматривала. Анонимная, про ереси. Только вот кадет не просто заставил однокурсника нарушить какой-то незначительный пункт Доктрины. Он попался на попытке подставить заезжего магистрата Рахал.

Это была именно та выходка, которую Руо счел бы презабавной. Не считая риска быть пойманным. Если бы речь шла о незначительном нарушении, Академия Шуос могла защитить одного из своих кадетов; каждая фракция, как правило, старалась не выдавать своих чужакам, апеллируя к принципу подсудности. Но Рахал – высшая фракция, а тут еще и целый магистрат… Это было не просто правонарушение, это было оскорбление, за которое виновного могли запытать до смерти во время поминального дня.