Громадина «Ярославца» мелькнула в свете нашего прожектора впереди слева, и тут же глухо заработал крупнокалиберный пулемет, видимо установленный на турели. Пули прошли настолько рядом, что я посчитал — мишень — мы. Однако смена курса на несколько градусов показала — на воде пошла настоящая дуэль с нашими преследователями.
Катер китайской стороны попытался еще раз укрыться за нами, однако пулемет оказался снаряжен не меньше чем БЗТ. Пара попаданий по катеру противника — пара неслабых разрывов и вражеская посудина резко загасила свет, видимо пытаясь укрыться в темноте.
Но «Ярославец» не дремал и над темной водой пыхнул прожектор, высвечивая врага.
Грохот выстрелов разорвал ночь, и судьба наших преследователей решилась быстро.
Яркая борозда разрывов пошла по пластиковому борту. Видно какая-то из пуль тюкнулась в бак с бензином, потому как огненная вспышка пропорола ночь, и стало видно, как с палубы катера в ледяную байкальскую воду валятся человеческие фигурки.
Наши гонки больше не имели смысла — ситуация «свой-чужой» была «на ладони», а напороться на еще какой патруль не было ни малейшего желания — невезение в самом конце истории не самый лучший финал…
Я сбросил газ и наш верный, хоть и уже потрёпанный пластиковый конь лег, наконец, в дрейф. На палубу осторожно выбрались Карина с охотниками.
«Ярославец» же, мерно гудя двигателями, пошел к поверженному противнику и не сбавляя ходя протаранил останки корпуса каким-то чудом болтающиеся на воде.
Китайская речь «посыпавшаяся» из мегафона заставила меня вздрогнуть, но Карина успокоила, мол, вылавливают пленных — не парься.
Спросил про Джучи. Оказалось, он в сознании, но видимо бредит.
— Такую околесицу нес, — щурилась воительница на разворачивающийся «Ярославец».
Рассказать дальше ей не удалось, потому как, нашарив нас на воде, луч прожектора замер и над водой полетел искаженный мегафоном голос:
— Машины стоп. Оружие на палубу. Сесть — руки за голову.
Сколько раз за эту непростую дорогу я мечтал услышать чистую русскую речь. Причем в моих думах-желаниях говорить должны не один или два человека вроде Карины, Хурлы или легионера Левы.
Пусть каждый, даже самый незаметный человечишка произносит сейчас такие округлые и до боли родные слова. Именно с эдаким «нашенским» чувством, я и встретил сидя на палубе наш будущий конвой.
— Наши… — не мог я стереть с лица абсолютно дурацкую улыбку, однако эффект оказался обратный.
— Наши-ваши, ваши-наши? — с легкой издевкой поинтересовался спец, заковывая меня в наручники, — Чего лыбишься, падла? Думаешь, прокатит концерт ваш? — я ошарашено молчал, — Не ты первый, не ты последний… Я только вчера пару таких умников к рыбкам отправил… Смотри хитрец какой… Остановился он, не убегает… Ваш я парни. Ага… Вон оно наше — охранение боевое, — тыкнул он пальцем куда-то в темноту, — Так бы жахнули — со святыми упокой и ты это знал! А ну вниз пошел! — рывком поставил он меня на ноги и толкнул к каюте.
Правда картинка Джучи-Нугая в кровавой повязке немного отрезвила вояку, но, тем не менее, он по-быстрому спеленал и нашего «каюра» и нашарил в дальнем углу форму китайского пехотинца.
— Ага, — снова заточился он, — Теперь-то что запоете про наши-ваши, ваши-наши?
Отвечать ему я не стал, да, наверное, и не успел бы. Попросил единственное — быстрее доставить раненного на берег.
Ответа не прозвучало, а в каюту затолкнули Карину и взъерошенных охотников.
Разом стало теснее.
— Нормально, — улыбалась воительница, — Когда через линию фронта всегда так… Привыкайте…
Заурчал двигатель и катер вышел на малый ход.
— Береги её, — неожиданно донесся до меня тихий голос Джучи-Нугая и не успел я удивиться, как он горячечно зашептал, — Ты не знаешь, — летели в мрак каюты чуть картавые на монгольский манер слова, — Не знаешь ничего, а времени мало. Твой ребенок — продолжил он, — Наша последняя надежда… Маленько, совсем маленько я не довел вас до места. Я же из внутренней Монголии тоже бежал от ревнителей веры. По той же причине Хурлы отдал вам меня в провожатые. Мы точно знаем, что поработило умы монголов — этот чертов Буддизм. В поиске никому ненужной нирваны мы перестали быть воинами. Думаешь, кто такой Чингисхан? А Железный Хромец? Каждый их них носил в себе дух черного докшита — потому и победы их были великими. Там, после капища Хурлы обманул Очирбата. Убивая тело докшита — воин, как правило, гибнет, но для них это честь! Мы же другие и в Монголии-Китае нас не так и мало. Когда Карину раздели, все стало ясно, но мы договаривались заранее, и Очирбат просчитался, полагая — мы на его стороне. Когда Хурлы вернется с границы один, то хранитель поверит, что никого из нас нет в живых, а мы же хотим, чтобы давнее пророчество состоялось. Сказано: на большой воде от большеглазой женщины родится новый воин, и Монголия снова будет от края — до края… Теперь все сложилось, — после небольшой паузы зашептал Джучи, — и ты все знаешь… Ты его отец… Береги их…
Читать дальше