Михаил Соловьев - Пасынки Апокалипсиса

Наш «каюр» ушел на нос и поглядывал сейчас на фарватер, отмахивая мне иной раз — правей-левей, а я все пытался его понять.

Создавалось впечатление какой-то неясной цели, к которой он стремится. Причем цель эта была как-то связана с Кариной. Похоже, у Хурлы был некий расчет в эдаком, Монголо-Российском транзите — расчет, а никакое не товарищество. Хотя, может, расчет этот появился именно в ту самую последнюю ночь. Я «кожей» чувствовал — разгадка рядом, но никак не мог ухватить ту самую ниточку, что поведет меня к ней.

А вот воительница моя, похоже, сильно не беспокоилась присутствием странного проводника. «Бабу не проведешь, — вспомнил я любимое всеми „Место встречи изменить нельзя“, — она сердцем видит…» Забавно, но именно это утверждение персонажа, что сыграл Джигарханян подействовало на меня умиротворяющее, и я махнул рукой на сомнения, в очередной раз, оставляя ответственным за все «господина случай».

Пули пролетели сантиметрах в десяти над головой и мерцая трассерами, пошли по красиво изогнутой траектории.

Пластиковый корпус американского катера поврежденный и простреленный в заварухах накануне, противно вибрировал в такт двигателю, «доживающему» последние минуты.

Смерть или плен с неясными перспективами не устраивал, да и после того как мы не подчинились новым властям при пересечении границы ни о какой лояльности речи быть не могло.

Мое персональное время как всегда в минуты опасности позволяло видеть «замедленную съемку» событий и безошибочно угадывать, что делать дальше.

Меня было сейчас будто трое, или даже четверо. Один я вел катер. Другой сканировал маршрут, пытаясь проложить наиболее верный маршрут Третий следил за противником, корректируя маневр и выводя из-под обстрела. Четвертый же с тревогой пытался понять, что там с нашей командой.

Я буквально слышал стоны Джучи-Нугая, раненного в последней попытке противника взять нас на абордаж перед самым выходом в Байкал. Беспокойство Карины за всех нас и ту странную жизнь, что несла она под сердцем. Хладнокровие бурятских охотников, подобранных нами в дельте реки Селенга перед последним рывком на русскую сторону через Великое Озеро.

— Да будь ты проклят Дима «Нокиа»! — заревел я в ночь, наверняка, уже в сотый раз за последнее время, надеясь, что мой клич пронесется через остатки цивилизации и прикончит-таки адепта, что начал почти полгода назад эту историю…

Досталось нам сильно, однако теперь почти не оставалось секретов. Ситуацию прояснили те самые охотники — Россия все-таки подверглась китайской экспансии. Как и в случае с Монголией они рвались к уцелевшим источникам энергии, однако, каким-то неясным пока образом оккупантов остановили, и передовая проходила теперь на Култукском перевале.

Те, кто знают ту дорогу с множественными серпантинами, возносящими машины прямо над Байкалом, поймут — грамотный вояка сдержит там любую армию даже малыми силами.

Иркутская ГЭС — вот куда рвались эти камуфлированные парни со штурмовыми винтовками, но не прокатило.

Новости были не лучшими, однако, все мои сомнения насчет небоеготовности или отсутствии патриотизма россиян равнялись теперь нулю. История этих двух немного косноязычных батыров заставила бы гореть глаза и у более равнодушной команды.

Мы, конечно, видели, проходя по Селенге странные сооружения в виде буквы «Г», но не могли даже предположить, что это строятся виселицы, и оккупанты именно так дрессируют теперь население, отбивая охоту сопротивляться.

Нам же в очередной раз повезло, если можно так назвать то что нам досталось — ситуация могла быть намного хуже, хотя эдакие китайские акции устрашения, думаю, играли не в их пользу.

К сожалению, охотники большего не знали.

Вернувшись из зимовий, они обнаружили в собственном поселке оккупантов и предпочли укрыться в Дельте Селенги. Слава Богу, Нугай перед самым Улан-Удэ переоделся в собственную одежку, а китайскую форму запрятал в каюте. Эти раскосые парни так ловко взяли нас на мушку с приказом сложить оружие, что мы не смогли бы ничего сделать даже если бы захотели. Однако цели наши совпали и охотники, уловив, что мы с ними одного поля ягоды, погрузились к нам на борт с неплохим запасом сушеного мяса и что самое ценное — бензина…

На вопросы насчет маскарада Нугая они ответили, мол, будь он в форме, сначала бы отстрелялись, а потом «разговаривали» …

Иркутский берег приближался. Я уже видел цепочку огней поселка Листвянка — именно там начиналась воспетая красавица Ангара. Однако мне было не до этого, потому как мы неожиданно оказались меж двух огней.