Роберт Хайнлайн - «Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести

Теперь я чувствовал себя спокойнее. «Милорд Герой» был погребен, и глубоко. Все, что осталось от него, — Леди Вивамус, висевшая над телевизором. Сначала я частенько снимал ее оттуда и держал в руке, получая от этого наслаждение. Я решил найти зал для фехтования и вступить в клуб. В Долине я видел стрельбище для лучников, а где-нибудь, вероятно, было и стрельбище для Американской стрелковой ассоциации, где ее члены палят по воскресеньям. Надо же поддерживать форму.

Я решил на время забыть о швейцарских вкладах. Они были в золоте, не в бумажках, и я предпочитал к ним пока что не прикасаться — ценность их будет все время расти — больше от инфляции, чем от инвестирования, так что когда-нибудь они превратятся в капитал, которого хватит для основания собственной фирмы.

Как стать боссом — вот о чем я подумывал. Раб зарплаты, даже если он принадлежит к той категории, у которой Дядя Сэм отбирает больше половины дохода, все равно раб. А я знал от Ее Мудрости: для того чтобы стать боссом, нужна тренировка. Титул «босс» за деньги не продается.

Поэтому-то я и остепенился. Имя я сменил; из Калтеха сообщили, что я могу начинать подыскивать себе квартиру в Пасадене. Тут-то и пришла почта — мама переслала ее тетке, та — на адрес отеля, который я дал ей сначала, и вот теперь она добралась до меня. Здесь были письма, прибывшие в США еще год назад, пересланные в Юго-Восточную Азию, потом в Германию, затем на Аляску и еще на разные адреса, пока наконец я не получил их в Сотелле.

В одном письме мне опять предлагали сделку насчет инвестиций, только теперь я должен был им отстегнуть на десять процентов больше. Другое было от тренера из колледжа — на простой почтовой бумаге, подписанное каракулями. Он писал, что «некие лица» хотят, чтобы сезон начался победой. Устраивают ли меня двести пятьдесят в месяц? Позвонить ему по домашнему телефону, разговор оплачен. Письмо это я разорвал.

Следующее было от Администрации по делам ветеранов, датированное днем моей демобилизации, в коем сообщалось, что, согласно прецеденту «Бартон против правительства США», я являюсь «военным сиротой» и должен получать сто десять долларов в месяц для завершения образования вплоть до достижения двадцатитрехлетнего возраста.

Я хохотал до колик в животе.

Потом шла всякая ерунда, а за ней — письмо от моего конгрессмена. Он имел честь уведомить меня, что он, совместно с Союзом ветеранов зарубежных войн, разработал пакет законопроектов с целью исправления ошибок, допущенных при определении статуса «сирот войны», что эти законопроекты были одобрены и он счастлив сообщить, что один из них касается и меня и дает мне право получать пенсию для завершения образования вплоть до исполнения мне двадцати семи лет, так как мое двадцатитрехлетие прошло до принятия поправки. Искренне ваш и все такое.

Смеяться я уже не мог. Я подумал, что в год своего ухода в армию отдал бы за эти сто десять долларов в месяц что угодно. Я написал конгрессмену благодарственное письмо, постаравшись, чтобы оно звучало получше.

Следующее письмо по виду было совершеннейшей чепухой. Оно было от Больничного фонда и, надо думать, содержало просьбу о денежной помощи или рекламу медицинской страховки, но я никак не мог взять в толк — почему кто-то в Дублине решил внести меня в свой список рассылки.

Больничный фонд запрашивал меня, не являюсь ли я владельцем билета Ирландского больничного тотализатора, номер такой-то и такой-то, и талона к нему? Этот билет был продан Дж. Л. Уезерби, эсквайру. Указанный номер выиграл во втором туре розыгрыша лошадей, и эта лошадь пришла первой. Дж. Л. Уезерби был об этом информирован и известил фонд, что передал билет некоему И. С. Гордону, которому отослал и талон. Не тот ли я Гордон, есть ли у меня билет тотализатора и талон? Фонд будет признателен за быстрый ответ.

Последнее письмо было из штаба командования Группы американских войск в Европе. В нем был талон к билету Ирландского тотализатора и записка: Так мне и надо, дураку, чтоб не играл в покер. Желаю выиграть. Дж. Л. Уезерби. Штемпель на конверте был годичной давности.

Я долго рассматривал его, потом достал бумаги, пронесенные мною через столько вселенных. Нашел нужный билет. Он был весь измазан кровью, но номер был виден хорошо.

Еще раз перечитал письмо фонда. Второй раунд розыгрыша…

Потом пересмотрел все билеты под ярким светом. Все остальные были поддельные, но гравировка этого билета и талона к нему была четкой, как на деньгах. Не знаю, где его купил Уезерби, но ясно, что не у того воришки, у которого я приобрел свой.