Роберт Хайнлайн - «Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести

И все же мне было скверно.

Мужчина не должен критиковать самые тайные качества женщины. Должен сказать, что теперешняя Джоан была так же мила и так же щедра, как и та, прежняя, что провожала меня в армию и дала мне возможность впервые почувствовать себя мужчиной. Вина была моя — я изменился.

Мои претензии относятся ко всей нашей культуре, отдельные люди несут на себе лишь частички этой общей вины. Разрешите мне процитировать многоопытного культуролога и распутника доктора Руфо:

— Оскар, когда ты поедешь домой, не ожидай слишком многого от своих соплеменниц. Ты наверняка будешь разочарован, но бедняжки ни в чем не виноваты. Американские женщины, из которых воспитанием вытравили все инстинкты пола, компенсируют это всепроникающим интересом к ритуалам, совершаемым над мертвой шелухой секса… причем каждая уверена, что интуитивно знает тот главный ритуал, который способен оживить этот труп. Она знает , и никто ее не переубедит… особенно тот мужчина, который имел несчастье попасть к ней в постель. Так что и не старайся. Ты или доведешь ее до бешенства, или убьешь в ней уверенность в себе. Ведь ты покусишься на самую священную из коров — на миф, что женщина знает о сексе все уже только потому, что она женщина. — В этом месте Руфо наморщил лоб. — Типичная американская женская особь уверена в том, что она гениальный кутюрье, гениальный шеф-повар, гениальный мастер домашнего интерьера и, самое главное, — гениальная куртизанка. Чаще всего она ошибается во всех четырех пунктах. Но не пытайся ей это доказывать. — Потом он добавил: — Разве что отобрать девчонку не старше двенадцати лет и изолировать ее полностью, особенно от матери… Но и это, думаю, поздновато. Ты пойми меня правильно — все это вы заслужили. Ведь американский мужчина тоже убежден, что он великий воин, великий политик и великий любовник. Проверка показывает, что он ошибается так же, как и она. Или еще больше. С историко-культурной точки зрения существуют неопровержимые доказательства, что американский мужчина в большей степени, чем женщина, виновен в убийстве секса в вашей стране.

— И что же мне делать?

— Время от времени сматывайся во Францию. Француженки столь же неграмотны, но не столь тщеславны, а иногда даже способны к обучению.

Когда мой самолет приземлился, я выбросил эти мысли из головы, ибо на время решил стать анахоретом. Я еще в армии понял, что жить без секса легче, чем на голодном пайке. А планы у меня были большие.

Я решил стать добропорядочным обывателем, каким являюсь по своей природе, трудиться в поте лица и иметь ясную цель. Конечно, я мог бы воспользоваться своими швейцарскими вкладами и вести жизнь плейбоя, но я уже побывал в плейбоях — не мой это стиль.

Я участвовал в самой что ни на есть увлекательной заварушке в истории и, если бы не привезенная с собой добыча, наверняка сам бы не поверил в случившееся. Теперь пришло время остепениться и войти в Ассоциацию анонимных героев. Быть героем, конечно, неплохо. Но отставной герой — это, во-первых, зануда, а во-вторых, бездельник.

Первым делом я отправился в Калтех. Теперь я мог себе позволить выбирать лучшее, а единственный соперник Калтеха находится там, где секс пытались запретить вообще. На это унылое кладбище я достаточно нагляделся в 1942–1945 годах.

Главный в приемной комиссии не особенно обнадежил:

— Мистер Гордон, вы должны знать, что мы отсеиваем гораздо больше народа, чем принимаем. И мы не можем полностью доверять представленной вами выписке. Я не хочу сказать ничего плохого о вашем прежнем колледже, и мы с радостью делаем некоторые поблажки бывшим солдатам, но требования у нас гораздо более строгие. И еще одно — в Пасадене жить далеко не дешево.

Я ответил, что с радостью займу любое место, которого, по их мнению, заслуживаю, и показал мою чековую книжку (одну из них), предложив тут же выписать чек за первый год обучения. Он отказался, но слегка оттаял. Когда я уходил, у меня создалось впечатление, что место для И. С. «Оскара» Гордона может найтись.

После этого я отправился в центр города и начал процедуру, которая должна была юридически превратить меня из Ивлина Сирила в Оскара. Потом пошел искать работу.

Ее я нашел в Долине — место младшего чертежника в одном из филиалов корпорации, занимающейся изготовлением шин, оборудования для пищевой промышленности и кой-чего еще — ракет в данном случае. Это была часть Гордоновского плана оздоровления. Несколько месяцев, проведенных за кульманом, должны были привести меня в форму. Заниматься я планировал по вечерам, а кроме того, решил стать пай-мальчиком. В Сотелле я нашел меблированную комнату и приобрел подержанный «форд» для поездок на работу.