Владимир Перемолотов - Тестировщик миров [litres]

Мы хоть и стояли за кустами цветущей акации, но цветами рядом и не пахло. Около задней стенки нужного павильона я жестом отправил Берра налево, сам же пошел направо. Мы встретились, как и ожидалось, с другой стороны павильона.

– Тихо… Никого.

– Конечно никого, – не удержался Берр. – Тут без противогаза не выстоять.

Я ничего не ответил. Он-то электронная душа – просто набор единичек и нулей. Ему по сценарию так говорить положено, а я-то все это реально чувствую… Вместо ответа, развязал один из мешков.

Там хранился ответ на вопрос Гекчи о том, как это мартышки примут нас за своих. Да никак. В мешке ждал своего часа баллон с усыпляющим газом. Не прошло и минуты, как газ уже заполнял внутренность обезьянника. На всякий случай – мало ли что – мы простояли еще минут десять, хотя нам обещали чуть ли не мгновенное действие.

Отмычкой я открыл обезьяний домик. На наше счастье, приматы, нахватавшись от людей скверных привычек, предпочитали ночевать под крышей. Дверь слегка скрипнула. Держа в одной руке фонарь, а в другой пистолет с глушителем, я заглянул к нашим предкам:

– Порядок… Сонное царство.

Но как оказалось – ошибся. Едва я отошел от двери за мешками, темный комок метнулся из наружной части вольера на волю. Обезьяна сбила с ног Берра и пропала в темноте. Я только выругался. Прошляпили, упустили…

– На улице спал. На свежем воздухе… – Берр потрогал кровенившую царапину на щеке. – Что делать будем? Их ведь поутру пересчитать могут…

Дрянная обезьянка поставила план подполья под удар. Я пробежался лучом по клетке. Яркий овал натыкался на ведра, банановую кожуру и тряпки. В одном из углов вольера обнаружился большой деревянный ящик. Под крышкой нашлись несколько ярко раскрашенных мячиков, кольца.

Открыв вентиль баллона, я поочередно стал подносить его к мордам спящих приматов. Тем временем Берр, осматривая площадку, искал беглянку.

– Вон она… Далеко не ушла…

– Да для нас разницы нет… Все одно в клетку ее теперь не заманишь…

– Это точно.

Игра поставила мне свои условия и ждала ответного хода. Мяч на моей стороне… Ну ничего. Попробуем надуть сторожей. Что жалеть чужое? Я взмахнул ножом, отрезая обезьяний хвост, и прижал его крышкой ящика. Со стороны должно было показаться, что одна из обезьян, наигравшись, забралась в ящик и там уснула.

– Глупо, конечно, – согласился со мной Берр, – но может сработать.

Весь план покушения попахивал авантюрой, и тут малая прибавка авантюризма ничего не могла испортить. Распаковав мешок, я вытащил шкуру орангутана. С помощью Берра, хоть и немного повозившись с ней, я наконец натянул ее на себя. О чем только думали эти про-граммеры? Тут больше подошла бы шкура гориллы.

Берр, словно прочитав мои мысли, покачал головой, а потом не сдержался, хихикнул:

– Красавец… Верный друг Тарзана. Вооружен и очень опасен.

Чуть попрыгав, я забросил автомат за спину и на четвереньках прошелся по вольеру.

– Похоже?

– Похоже, только вот на что – не знаю, – честно ответил Берр. – Макака с автоматом – это сюрреализм какой-то…

Насколько я в данный момент знал созданную игроделами легенду Берра, большая часть его жизни прошла в городе. Он работал и грузчиком, и типографским рабочим. То есть видеть-то обезьян ему приходилось, но запоминать, как они двигаются, ему в голову не приходило. Как, собственно, и мне самому.

– Я всегда считал, что они больше по веткам прыгают. И автоматов с собой не носят. Главное отличие мартышки от человека – отсутствие автомата!

Я пожал плечами. Ствол калашникова поднялся и опустился.

– Светает…

Пока мы возились, ночь подошла к концу.

– Удачи нам, – сказал Берр.

Я в ответ кивнул. Мы почти беззвучно соприкоснулись ладонями, желая друг другу удачи, и напарник вышел из клетки. Закрыв замок, Берр дошел до задней стены, и я услышал, как он поднялся на плоскую крышу вольера. Вдоль всей крыши по периметру протянулся невысокий бортик. За ним тот и залег, прикрывшись накидкой.

Оставалось ждать. Течение событий теперь от нас не зависело, но мы были готовы ко многим неожиданностям.

Ждать рассвета было скучно, и я трижды хлопнул в ладоши – надо же быть в курсе того, что творится вокруг.

Отражение, глянувшее на меня из оконного стекла, поставило все на свои места. Итак, я снова Президент Ригондо. За стеклом – ночь и какой-то двор. Там же отражается еще чья-то физиономия. Память президента услужливо подсказывает фамилию. Генерал Сортана выглядел бледноватым, но спокойным. Я не стал радовать его теплым обращением и после очень сухого приветствия поинтересовался: