Анатолий Матвиенко - Последнее испытание [CИ]

Отстраненно «господин Младший Бог» посмотрел новости. За время его скитаний по вселенным Гришка Косагов получил две раны и полностью захватил крепость Кефе. У каждого свой масштаб сражений и побед.

63. Земля. 5.07.1674. Бахчисарай, Феодосия, Константинополь

Хан Крыма Селим Гирей осмысливал сообщение о разгроме флота в устье Днепра. Он был мудрым человеком. Мудрость предполагает анализ собственных ошибок, и сейчас наступил именно такой момент. Зная, что на Черном море хозяйничают невиданные ранее беспарусные железные корабли, он упустил момент и передержал остатки турецкой эскадры у Ачи-Кале. Хотя поступало предложение разоружить их, орудия использовать для береговых укреплений и сухопутной армии, а годные для гражданских перевозок борта продать купцам. Сейчас все это хозяйство засоряло фарватер, на подъем пушек уйдут годы.

Еще он не понимал, для каких целей на него навалились французы, самая мощная армия в мире, которые не вели операций на суше, но поддерживали русских гяуров. Теперь неполноценные славяне, годные разве что на продажу в рабство или сбор с них податей, осмелели настолько, что полезли на Керченский полуостров. Ничего, брат быстро поставит детей шакала на место.

В приятную прохладу дворца предательски забиралась июльская жара. Двое рабов усиленно работали опахалами.

Громкие голоса, возмущенные, перемешанные с криками боли, пистолетный выстрел и звон металла прервали сосредоточенные раздумья хана. Под своды ханского покоя быстрым шагом вошел рыцарь в серебристо-черной броне, походя разбросав охрану как детских игрушечных солдатиков.

Крымский лидер был наслышан об этих страшных людях в неуязвимых латах. Он вскочил с подушек, желая стоя встретить опасность или даже смерть, как мужчина, а не валяясь на коврах и покрывалах подобно наложнице.

Латник подвинул ногой низкий кованый столик, уселся на него и буркнул по-татарски:

– Сядь, Селим, не мельтеши. Разговор есть.

За все время существования ханства никому и в голову не пришло бы так грубо разговаривать с правителем. Хан Гирей застыл, не зная, что делать.

– Ну? Мне долго ждать? Или все расфигачить как в Кефе?

Услышав про феодосийскую крепость, правитель медленно опустился на подушки.

– Что с моим братом Кул-Болду? Он – нуреддин, возглавляет гарнизон.

– Не знаю, – равнодушно ответил рыцарь. – Зарыт в общей яме или погружен на галеон для отправки в Америку на плантации.

– Я готов платить за него любые деньги, чтобы выкупить из рабства, если он жив.

– Мне это не интересно. Вы столетиями продавали в неволю христиан. Пора и Гиреям носить ошейник. Так, мы отвлеклись на глупости. Вот условия прекращения войны. В течение месяца выводишь войска южнее Перекопа, по-вашему Ор-Капы. Ачи-Кале срыть. Разрешаю выход севернее Перекопа только торговым караванам не более чем с десятью вооруженными всадниками в охране. Если их хотя бы одиннадцать, ответишь своей задницей. Понял? Если хоть один налет на русское или малороссийское селение и захват рабов, с вами будет так.

Броненосец поднял странное оружие и пристрелил стоявших поодаль охранников, только поднявшихся с пола после попытки задержать пришельца. Когда глаза хана проморгались после яркой вспышки и начали различать окружающее, он увидел, что тела несчастных разорвало на куски, забрызгав роскошное убранство кровью и внутренностями.

Незваный гость меж тем извлек лист тонкой бумаги, развернул и показал карту Крыма.

– Вот твоя территория. Сверху Перекоп, на востоке граница проходит по Кефе и Ай-Манайскому перешейку. Все татарские поселения на севере ликвидировать. Восток мы уже зачистили. Если через месяц за указанной границей останется хоть один татарин, его ждут рабские колодки.

Рыцарь поднялся.

– Но, так не…

– Мне плевать на твое мнение и желание выполнять мои условия. Сидишь тихо – ханство живет еще лет пятнадцать-двадцать. Рыпнешься, и здесь будет большой русский рынок для продажи очень дешевых татарских невольников. Карту оставляю на память.

Он взял бронированной рукавицей тонкий изящный нож для фруктов и вонзил в изображение Крыма на карте. Лезвие насквозь пробило железную кованую столешницу. Острие прошло через Бахчисарай.

Пока хан с приближенными приходили в чувство после дерзкого ультиматума, тот же рыцарь материализовался в Кефе.

– Что Григорий, не зря я тебя прихватил из свиты Ромодановского?

– Там все полковники зело способны до ратного дела, – смутился Косагов.