Анатолий Матвиенко - Авианосцы адмирала Колчака

Курсант Качинской школы авиаторов мичман Рубцов заблудился в полете над Черным морем. Подобная напасть нередко поджидает и более опытных пилотов, в том нет ничего зазорного. Убедившись, что настигнутый им источник дыма принадлежит некоему торговцу, а не легкому крейсеру «Чемульпо», мичман выписал вираж и лег на северный курс.

Наставники говорили ему: в подобных случаях не отчаивайся, лети к берегу. Коли топливо на исходе — ищи место спуска. Лучше малый конфуз и срыв полетного плана, нежели разбитый «Сикорский» и загубленная жизнь.

Берег показался, и на нем знакомый белый маяк. Согласно вводной, «Чемульпо» с авианосной баржей на буксире ждет южнее в двадцати милях, курс 170 градусов. Мичман вытянул руку вверх и постучал по крыльевому баку, отозвавшемуся глухим звуком. Стало быть, бензин там еще не выработан, сливаясь самотеком к ровно гремящему движку. Рубцов глянул на часы. Не менее сорока минут полета в запасе. Морские машины летают далеко и подолгу.

Возможно, другой авиатор, не гневя Бога и не искушая судьбу, перемахнул бы невысокие горы, Севастополь и мелкую речку Качу, за которой спряталось летное поле школы. Но мичман, курсант из первого набора, специально подготавливаемого к морским полетам, обязан был подтвердить умение находить авианосец и совершать спуск на него. Австрия, Сербия и союзные с ними страны метали друг в друга свирепые ноты, словно молнии перед грозой. Ежели до начала военных предприятий свидетельство морского летчика не получить — жди списания в сухопутные. Все равно что офицера с мостика крейсера бросить в окопы командовать ротой пушечного мяса.

Легкий биплан С-10 отмахал на юг с небольшим уклоном на восток положенные двадцать и даже более миль. Дымов клубилось в достатке — слухи о скором приближении войны не сковали пока каботажное судоходство. Рубцов, закладывая виражи, метался меж ними, пока уверенность в способности найти авианосец не растаяла, как и резерв топлива. Теперь хватит разве что до Качи…

Пилот ошибся не только с поиском корабля. Через четверть часа после перекладывания машины на обратный курс он услышал «чиханье» двигателя — пропуски вспышек в цилиндрах. Не надо быть большим специалистом — сии звуки значат, что с остатками бензина мотор захватывает воздух.

Признавая вину за скорый спуск на воду, мичман погладил борт кабины, словно извиняясь перед крылатым другом за неизбежность купания. В теплом море человеку выплыть немудрено, вот только аэроплан обречен. Берег отчетливо проступил прямо по курсу, но «Сикорский» снижался, грозясь коснуться воды буквально через пару миль. Мотор совершенно заглох…

Человек, поднявшийся в небо на техническом аппарате, — его пленник. Он всецело зависит от него. Птицы — свободны. Им для подъема или спуска хватает изящного движения крыльев.

Распугав чаек, заполошенно брызнувших в стороны с сердитыми криками, аэроплан шумно грохнулся в черноморскую волну. В последние секунды до удара Рубцов изо всех сил потянул на себя управление, напрягшись так, что, пожалуй, смог бы взмахнуть крыльями.

Гибель мичмана породила бумажный хоровод в Адмиралтействе. Командиры авианосных кораблей получили строгий наказ: для приема самолетов на палубу плескаться в видимости береговых ориентиров, а местонахождение обозначить салютацией. Не сговариваясь, моряки засунули образчики очередной чиновной дури поглубже в сейфы, с глаз долой. Плавучая авиабаза рассчитана на действия в чужих водах. Прикажете вояжировать у линии прибоя под жерлами береговой артиллерии? Мало того, ракетами обозначить свое место, дабы вражьим пушкарям сподручнее целиться. Благодарим покорно.

Начавшаяся война похоронила большинство подобных инструкций. На войне главное убивать и не быть убитым. Не важно, насколько при том соблюдено соответствие циркулярам, разлетающимся по флоту от каменных набережных Невы.

В генеральных штабах сухопутных армий любовь к бумажной боеспособности пылает не менее, чем в гнездовьях паркетных адмиралов. Круглый год, в слякоть, в стужу или под солнцем штабисты всегда готовы к любой войне. Для проверки достаточно поднять среди ночи самого главного генерала и всполошить его известием о нападении некоего экзотического супостата на горячо любимое Отечество. Начштаба бодро заявит «не извольте беспокоиться». Затем из недр N-ского сейфа извлечет слегка запыленный план победоносной войны… ну, например, Российской империи с Португалией. Можете быть покойны, той Португалии в самом деле придется несладко. По крайней мере на бумаге.