Владислав Выставной - Карфаген [litres]

Змей так и оставался в черном балахоне – то ли недосуг было снять, то ли привык к этому просторному одеянию, не лишенному некоторого мрачного изыска. Правда, автомат и рюкзак поверх этой монашеской «экипировки» несколько выбивались из образа.

– Слишком легко все получилось, – беспокойно озираясь, сказала Тана. – Я до сих пор не верю, что мы так легко мимо них просочились. Как бы балахонщики нам какую подлянку не устроили.

– Пусть только попробуют, – усмехнулся Игнат, поправляя на плече пулемет. – У меня давно руки чешутся – проредить эту черную нечисть.

– Думаю, им сейчас не до нас, – туманно заявил Змей. – Тем более – надо скорее убираться отсюда.

Никто не понял, что он имел в виду. Кроме Пшика, который внимательно поглядел на посредника и испуганно втянул голову в плечи. Впрочем, скоро у отряда появился повод для оптимизма. Пробравшись под низким карнизом, они вышли к беспорядочно наваленным горам мусора. Вонь здесь стояла нестерпимая, и Тана, скривившись, зажала нос пальцами и прогундосила:

– Вот уж не думала, что буду так рада при виде помойки!

– Это да! – поддержал ее Мориц. – Где мусор – там и люди. Вот он – главный продукт цивилизации!

Им, однако, пришлось прилично поплутать по захламленному участку пещеры, прежде чем они обнаружили источник всей этой зловонной мерзости. Мусор попадал сюда через дыру в стене, которую обнаружили, только погасив трофейный фонарь, доставшийся от пленного Святителя. Дыра чуть светилась – видимо, источник света находился где-то в ее глубине.

Никто не мог предположить, что самым трудным в их бегстве из Накопителя окажется именно этот, последний участок – перед тем, как они попадут на освоенные пространства Карфагена. Им пришлось карабкаться по омерзительной склизкой поверхности, вверх по горе мусора. Они помогали друг другу, подсаживали, подталкивали и тянули, а заодно тащили за собой драгоценное оружие. Совершенно измочаленные, насквозь пропитанные тошнотворным помойным раствором, они вывалились на ровную, твердую поверхность какого-то кривого туннеля с бугристыми стенами. Но даже этот, кое-как обработанный подземный коридор показался им сейчас верхом цивилизации.

– Полжизни отдам за горячий душ, – с отвращением сбрасывая с себя ошметки мусора, заявила Тана.

– А я бы пожрать чего-нибудь не отказался, – заметил Мориц.

– И как ты только можешь сейчас о еде думать? – поморщилась девушка.

– А вот я всегда готов про еду думать, – рассмеялся Игнат. – Нас в «учебке» по таким местам гоняли, что я, считай, сейчас в райском бассейне искупался.

– Много ты понимаешь в райских бассейнах, – задумчиво произнес Змей. – Хотя да, помыться не мешает. Чувствую, по мне какие-то мокрицы ползают.

– А мне нормально! – оскалился Пшик. Он бодро чесал свое голое по пояс тело и выглядел неприлично довольным. – Только вот пожрать и вправду было бы кстати.

– Понять бы еще, где мы находимся, – озираясь, пробормотал Змей. – Ясно, что на каком-то из нижних уровней, но какой сектор?

Тана усмехнулась, легко поднялась на ноги, подняла автомат. Сказала, иронично поглядывая на остальных:

– Сразу видно чистоплюев. Не знаете, где простой народ обитает.

– А ты, можно подумать, знаешь? – с сомнением произнес Игнат.

– Я не просто с низов вышла, – криво усмехнулась Тана. В этот момент ее лицо стало неожиданно усталым и некрасивым. – Я выбралась из такого дерьма, что поклялась: что бы ни случилось – назад не вернусь!

– Выходит, нарушила клятву, – заметил Мориц.

Тана сверкнула в его сторону гневным взглядом. Лицо ее снова обрело независимый и прекрасный вид, от которого мужики млели и теряли разум.

– Чего зря трепаться? – сказала она. – Дуйте за мной!

Змей думал, что знает все самые мрачные уголки Карфагена. Но этот странный человеческий муравейник посетил впервые. Наверное, потому, что здесь не было особых интересов у многочисленных банд неприкасаемых, деливших куски пожирнее на более зажиточных уровнях. И его, профессионального вышибателя долгов, использовали в совершенно других местах.

А может, потому, что эти кривые норы не были обозначены ни на одной схеме подземного убежища. Здешние обитатели прогрызали дыры в породе постоянно, отвоевывая у тверди свое тесное жизненное пространство. В этом был смысл. За жизнь на легальных уровнях нужно было платить Директории или отрабатывать трудовую повинность – в адских условиях шахт и заводов. За жизнь на уровнях, подконтрольных группировкам, платить приходилось неприкасаемым. Трудовая повинность там тоже имелась: батрачить на банду – если мужик; зарабатывать телом – если «повезло» родиться женщиной.