Марк Черазини: Годзилла на краю света

Зои опасливо открыла глаза и убрала перчатки с ушей.

Было тихо. За исключением разве того, что в барабанных перепонках Зои все еще звенело от шума. Она поднялась на ноги. Ее теплая куртка была покрыта кусочками льда, и она стряхнула их с себя, тряся также головой в тщетной попытке избавиться от звона в ушах. Но как только дыхание ее вернулось к норме, Зои краем глаза заметила какое-то неожиданное движение. На нее упала какая-то тень.

Зои подняла глаза, потом открыла рот и закричала.

Перед ней на расстоянии примерно вытянутой руки от ее лица разверзлась зияющая зеленая пасть, наполненная острыми зубами, торчавшими в ней как колючий лес. Она слегка покачивалась на конце толстого, по-змеиному извивающегося зеленого туловища, похожего на ствол, покрытый грубой шершавой корой и острыми шипами. Вопли Зои привлекли внимание этой твари, и отросток отскочил назад, словно вздыбившись, а его разинутая пасть, щелкнув зубами, сомкнулась.

Зои тоже отскочила назад, пока не прижалась спиной к ледяной стене трещины. Пасть, составлявшая главную часть отростка, казалось, истекала зеленоватым соком, как слюной. На нее упала еще одна какая-то тень, и Зоя подняла глаза, взглянув на верхний край ямы. Высоко у нее над головой на концах других толстых ползучих стеблей покачивалось еще три таких же отростка.

Взгляд Зои быстро вернулся к тому отростку, который находился рядом с ней в провале. Он, казалось, застыл, как будто настороженный. Зои глазами проследила за ползучим стеблем, извивавшимся по склону трещины куда-то наверх, где он исчезал из поля зрения.

Некоторое время — казалось, целую вечность — Зои оставалась абсолютно неподвижной. У твари, по-видимому, не было глаз. Зои рассудила, что изданный ею звук, должно быть, и привлек внимание отростка. Она решила, что еще одного такого крика она не сделает и переждет тварь, и неважно, сколько времени это займет.

Спустя двадцать минут, когда Зоя попыталась подавить бежавшую по телу дрожь от холода, начала трястись земля. При первых же малейших признаках сейсмоактивности тварь, находившаяся в провале, захлопнула пасть и убралась из трещины.

Зои отошла от стены, а в это время вокруг нее вновь стали падать большие куски льда. А лед у нее под ногами, казалось, стал превращаться в бесформенное желе. Беспомощная, схваченная в тиски землетрясением, Зои вновь свернулась в оборонительный комочек. Дно трещины, казавшееся твердым еще считанные секунды назад, внезапно начало сжижаться.

Вдруг Зои стала тонуть. Она инстинктивно вытянула руки, тщетно стараясь ухватиться за какой-нибудь ближайший твердый предмет. Ее пальцы ухватились за холодное мертвое тело. Она вцепилась в истерзанное тело своего отца и стала прижимать его к груди, и хотя земля начала ее поглощать, это дало девочке-подростку некоторую долю успокоения.

В конечном итоге Зои Кеммеринг вместе с трупом своего отца исчезла под зыбкой содрогающейся почвой, их затянуло в самый центр Земли…

Суббота, 11 ноября 2000 г., 19:59, Телеканал «Независимая Новостная Сеть» (INN), студия B, Башня Всемирного Торгового центра, Нью-Йорк.

«Одна минута!»

Электронный голос из стеклянной кабинки прозвучал, казалось, глухо в этой огромной телевизионной студии. Робин Холлидей знала, что это был голос режиссера, приготовившегося на своем рабочем месте к прямому эфиру.

Робин похлопала ресничками и напряженно уставилась в объектив телекамеры, пока операторы и съемочная группа налаживали технику для начального кадра шоу, транслировавшегося в прямом эфире.

«Камера первая, дайте средний план», дал указание режиссер своим электронно измененным голосом. Робин перевела взгляд на монитор ближе к полу. Картинка на экране изменилась: вместо показа крупным планом лица Робин появился средний план, кадр в полный рост, как она сидит в кресле ведущей — и логотип «Подростковый Ритм» теперь был отчетливо виден за ее спиной.

Гримёр воспользовалась этим изменением точки съемки, получив возможность подправить Робин лицо. Она нанесла немного фиолетовой помады с блестками на пухлые губки девушки-подростка, а парикмахер тем временем взялась за волосы, разделив непокорную челку, скрывавшую лоб Робин.

«Робин», сказал режиссер из кабинки, с оттенком сарказма, который был слышен, несмотря на электронные искажения. «Нельзя ли чуть поскромнее, пожалуйста?

Предполагается же, что это у нас должно быть семейное шоу».