Роман Гётц - Танец плащей

«Куда ты меня ведешь?» — она задумалась. Вокруг нее раздался громкий крик. Она остановилась и присела на корточки, чувствуя, как беспокойство поднимается по груди. Похоже, солдаты все-таки пустились в погоню, но не только те, что окружили дом. Сотни людей небольшими группами носились по улицам.

— Мальчик! — они кричали. — Отдайте нам мальчика!

Они врывались в дома, толпились в переулках и отталкивали все, что хотели. Медленно, систематически они изолировали весь восточный район.

— Черт, — пробормотала она.

Лейла не была самой разыскиваемой леди в Тидарисе, но и не была другом закона. Стражник в плохом настроении запросто мог отобрать у нее кинжалы, а если бы таковые нашлись, то мог бы установить связь между ней и их павшим товарищем…

— Вверх, вниз и в сторону, — ответила она, удивляясь, как она могла так запутаться. Она заторопилась из стороны в сторону, оглядывая позиции солдат. В отчаянии она побежала обратно к северному краю, осознав, что оторвала взгляд от мальчика. Если бы он сделал резкий поворот или выпрыгнул в окно, то его нашли бы солдаты, а не она.

Она знала одно: Ондрик не будет тем, кто заплатит ей за поимку подростка. Кому стоит иметь всю городскую стражу погоню заслужили хороший выкуп. На самом деле, королевский выкуп. Заметив парня, она тихо вздохнула. Он был ходячим мешком золота, и она никогда не простила бы себе, если бы позволила ему ускользнуть.

Теперь он хромал, хотя она не знала почему. Он тоже сворачивал вправо, и она почувствовала смешанное чувство, когда поняла, куда. Это был старый заброшенный храм Асмуда, лишённый всех своих ценностей, когда был закончен их элегантный беломраморный храм дальше к северу. Двери были заколочены досками, но эти доски давно сломаны. Лейла улыбнулась, понимая, что выхода нет. Она также хотела задушить мальчика, потому что, если охранники обыщут дом, н…выхода не будет.

Она посмотрела вниз по улице, пока не заметив патрулей. Она скользнула вниз по стене дома. Не останавливаясь, она перебежала улицу, пинком распахнула дверь и ворвалась внутрь. Там, где раньше было окрашенное стекло, теперь были толстые доски с еще более толстыми гвоздями. Там, где раньше стояли ряды скамей, теперь виднелись щепки и борозды на полу. Здесь воняло фекалиями и мочой. Она остановилась в дверях, чтобы посмотреть на мальчика, и тут он ударил ее.

Она почувствовала, как кулак ударил ее в висок, а затем быстрый удар в пах. Когда она, шатаясь, опустилась на одно колено, то не смогла сдержать улыбки, зная, что парнишка предположил, что за ним гонится мужчина. Еще один удар пришелся ей в нос, но она успела перехватить его запястье прежде, чем он успел отдернуть кулак. Она не была готова к его внезапному маневру. Его пальцы обхватили ее запястье, тело изогнулось, и она упала на колени, морщась от боли в костях.

Все ее иллюзии о том, что он нормальный мальчик, исчезли вместе с криком боли. Ее ногти впились в его кожу, но ему, казалось, было все равно. Они смотрели друг другу в глаза, и если она ожидала увидеть страх или отчаяние, то их не было. Его голубые глаза, казалось, сверкнули, и когда подросток отпустил ее запястье и попытался пнуть в грудь, она поняла, что он наслаждается. Она нырнула под удар, развернулась вокруг него и ткнула его локтем в горло. Когда он упал, он перекатился, избегая следующих двух ударов ее ноги. Он поймал ее пятку на третьем ударе и толкнул вверх. От толчка она кувыркнулась и другой ногой сломала ему подбородок. Когда он отшатнулся, она легко приземлилась на ноги, вытащила из-за пояса два кинжала и швырнула их через всю комнату. Они вонзились в дерево у его ног, едва на дюйм с каждой стороны.

— Солдаты гонятся за тобой, глупый парниша, — сказала Лейла. — Ты хочешь, чтобы нас обоих убили?

Парень открыл рот, потом закрыл его. Лейла вытащила еще два кинжала и покрутила их в пальцах. Она видела, что юноша умен. Он должен был знать, что проиграл, но тот факт, что она сдержала смертельный удар, должен был заслужить ее доверие.

— Твоё имя, — сказала она. — Скажи мне, и я спрячу тебя от них.

— Моё им… — он не запыхался ни от бега, ни от драки, хотя говорил тихо, словно смущенный звуком собственного голоса. — Меня зовут Рабит Гёрн.

— Гёрны — простые фермеры, — сказала Лейла. — Перестань мне врать. Мы оба знаем, что ты никогда не гнул спину в поле и не пачкал одежду в свином дерьме.

— Хорошо, будь твоя воля. Меня зовут Ромул, — сказал подросток, и глаза его сверкнули. — Ты ещё не спросила мою фамилию.