Николай Инодин - В тени сгоревшего кипариса [litres]

После того, как английские снаряды разнесли десяток неуклюжих паромов и несколько громоздких саперных катеров, над остальными стали подниматься белые флаги.

– А ведь попрись они через канал, все могло быть иначе, – философски заметил командир «Линдера».

– Топим, сэр? – поинтересовался старший артиллерист.

– Десантные средства. – Командир опустил бинокль. – Могут пригодиться. Заодно узнаем, откуда это они так спешат.

Молодой егерь поправляет на шее болтающиеся очки – завернувшаяся резинка режет горло.

– Пауль, откуда у этих крестьян столько оружия?

– Говорят, они здорово лупили наших итальянских союзников в Албании, – старший рассматривает разбросанные в лощине трупы.

– Албания далеко, – сомневается первый.

– Германия еще дальше, но мы с тобой здесь. А эта козочка была совсем ничего, – носком ботинка ветеран поворачивает голову убитой. Юбка на трупе задрана, ноги открыты до середины бедер.

– Если бы не лишняя дырка в ее голове, я бы помял эту задницу.

Озабоченный фельдфебель останавливается рядом, оценивает объект его внимания.

– Если есть силенки, можешь прихватить с собой, ненасытный пихарь. По дороге обмоешь в ручье, и люби хоть всю ночь напролет.

– Мне нравится, когда они кричат, Герхардт.

– Зато не укусит, как та лиллехаммерская сучка. Ладно, хватит трепаться – наш Бобовый Пердун получил свое, надо спустить тело к дороге. Пауль, заканчивайте с осмотром, и вниз. Зеленый, послушай старого солдата, не трогай это дерьмо. Иди за мной.

Молодой послушно бросает угловатый итальянский пулемет.

Ловко, как на лыжах, скатившись по каменной осыпи, они двинулись к своему отделению. Одному из егерей товарищ перематывает простреленное предплечье. На земле, укутанное в плащ-палатку лежит тело погибшего пулеметчика. Перетянутый петлями альпинистского шнура труп похож уродливую серо-зеленую колбасу.

– Интересно, почему они все, даже женщины, стреляют в нас? – ни к кому конкретно не обращаясь, спрашивает молодой. – Они же не солдаты, мы убиваем их, как кабанов на охоте!

– Может быть, они узнали, что Пауль любит, когда бабы под ним кричат от боли? – вопросом на вопрос отвечает командир отделения.

– А про кабанов расскажи нашему индейцу, – кивает он на обернутое брезентом тело.

– Шмутке, почему веревка для спуска до сих пор не натянута?

– Виноват, герр фельдфебель, – ворчит один из бойцов, не слишком торопливо отрывая задницу от камня, на котором сидел. – Уже бегу.

– Шевелитесь, свинские рукоблуды, дождетесь, что приятели этих козопасов соберутся и отправят нас на встречу с покойным почитателем Карла Мая.

Внизу, по узкой извилистой горной дороге, навьюченные, как мулы, идут их товарищи. Пятая горнопехотная выдвигается, чтобы поставить точку в боях за порты и аэродромы Крита, и взбесившиеся крестьяне с винтовками не смогут им помешать.

Охраняющая аэродром Малеме новозеландская пехотная бригада отбила три волны десанта и продолжает удерживать командные высоты по краю летного поля. Уцелевшие под шквальным пулеметным огнем немцы скрываются в русле пересохшего ручья, но командование бригады по этому поводу не беспокоится, захотят есть – вылезут. Несколько сотен немецких солдат, будь они хоть восемь раз герои Нарвика, не могут ничего сделать с подавляющим огневым превосходством. После полудня боевые действия замирают, превратившись в вяло текущую перестрелку. Судя по докладам, на аэродроме в Кании дела обстоят хуже, хоть австралийцев поддерживают тяжелые танки.

Гораздо больше бед, чем немецкий десант, натворили проклятые немецкие пикировщики – бомбы вывели из строя больше половины зениток. Впрочем, в штабе группировки считают, что немцы исчерпали свои возможности – запас парашютистов у Геринга не бесконечен.

Уроженцы островов, с присущей англосаксам выдумкой названных Северным и Южным, успели пообедать и немного вздремнуть, когда ошибочность этих выводов стала очевидной – четвертая волна транспортников оказалась больше, чем любые две предыдущие, вместе взятые. Перед транспортными машинами плотным строем двигались бомбардировщики. Защитники аэродрома уже слушали свист падающих на их головы бомб, когда с востока появились греческие и советские истребители – на фоне идущей с моря армады их было слишком мало. Когда немногочисленные защитники уже вертелись в карусели с итальянскими асами, на строй транспортов спикировала со стороны моря эскадрилья остроносых «харрикейнов». Под огнем дюжины пулеметов недолго держится даже крепкий Ю-52, после атаки британцев над морем повисло много разноцветных парашютов и медленно тающих дымных хвостов. Двухмоторные «мессеры», последний истребительный резерв немцев, попытались защитить планеры и машины с десантом. Смогли – ценой тяжелых потерь отвлекли английские истребители на себя.