Дэвид Эннендэйл - Грешные и проклятые

Источник шума появился сначала сзади. Это была огромная пасть во всю ширину и высоту коридора, за ней виднелись внутренности гигантской глотки. Наполнявшие пасть зубы, ряд за рядом, были острыми, словно иглы, и каждый длиной с мою ногу. Страшные челюсти щелкали, зубы выступали сверху и снизу, прорывая плоть этого чудовищного безлицего рта, на палубу лился зловонный ихор. Пасть широко раскрылась, и снова щелкнула челюстями – ужасное, неостановимое воплощение голода.

- ПЕРЕМЕНЫ! – сама станция «Лигуриан» кричала под ритм скрежета зубов. – ПЕРЕМЕНЫ! ПЕРЕМЕНЫ!

В этом слове был и религиозный экстаз и повеление.

Мы шли вперед еще несколько секунд, а потом увидели другую пасть, приближавшуюся из коридора впереди.

Пути в док Альфа не было.

Мы были рядом с коридором, ведущим к спасательной капсуле.

Вот. Этот момент. Это и был мой самый тяжелый выбор. Это мгновение я не могу забыть, и вспоминаю его все время. Переживаю его заново каждую ночь. И каждый раз чувствую боль этого решения так же мучительно, как чувствовал ее тогда. Эта боль всегда будет со мной. Настолько тяжким было это решение.

Я сомневаюсь, что вы сделали бы лучший выбор.

А выбор был таким. Я мог остаться с Лигейей, и мы встретили бы уготованную нам участь вместе, или я мог бросить ее и бежать к спасательной капсуле. Если бы я достиг ее один, то у меня было бы достаточно кислорода и продовольствия на восемь дней. Этого вполне хватило бы, чтобы дождаться прибытия «Огня Дисциплины».

Я любил Лигейю.

И я не хотел умирать.

Лигейя и я посмотрели друг на друга, и я снова увидел в ее глазах осуждение. Я не знаю, что вызвало его. Возможно, она считала, что я слишком быстро бросил Мейсера. Возможно, она поняла, что я стою перед выбором.

Причина не имеет значения. Она осуждала меня. И только это имело значение.

Если вы думаете, что это сделало мой выбор легче, то ошибаетесь. Это по-прежнему был худший момент моей жизни. Но этот взгляд в ее глазах показал мне, какой выбор будет правильным .

Я любил ее. А она меня не любила. Тогда почему я должен был умирать ради нее?

Нет, вы бы не сделали лучший выбор. Я уверен в этом.

Я рыдал, когда отпустил ее. Она пошатнулась за мгновение до того, как столкнуться со стеной. Из стены плоти появилось лицо Мейсера, глядевшее на нее с алчностью и болью.

Лигейя Роун молча смотрела на меня. Она не умоляла. Она не говорила ничего. С таким взглядом ей и не нужно было ничего говорить.

Я чувствовал, как ее взгляд прожигает мою спину, когда я повернулся и побежал. Я чувствовал его, когда поднялся по трапу к шлюзу, ведущему в капсулу. Коридор уже начал изменяться, но стены там еще были металлическими. Что самое важное, стена, запиравшая шлюз, еще не стала частью чудовища.

Я ощутил всплеск надежды, хотя он был приглушен ужасом, скорбью и последним взглядом Лигейи. Хотя я больше не видел ее, этот взгляд был со мной, словно кинжал, вонзенный в мое сердце.

И он до сих пор со мной.

- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… - простонал я, открывая панель и поворачивая рычаг. Я молился не Императору. Наверное, я молился жестокой и капризной галактике. Возможно даже, я молился чудовищу, ибо оно стало моим миром, и в своем бессмертии и всемогуществе оно было настолько близко к божеству, насколько я мог вообразить. Я мог бы и не молиться. Удача была на моей стороне, и стена поднялась, открыв не затронутую изменениями спасательную капсулу.

Лигейя закричала, когда шлюз открылся. Она кричала от гнева и моего предательства - и от боли. Я охнул от ужаса, услышав ее крик, когда пытался открыть люк капсулы. И я испытал облегчение, когда страшный вопль оборвался, и молитва чудовища погнала меня дальше.

Я открыл люк капсулы, потом повернул рычаг, закрывая шлюз. Когда стена опустилась, перемены достигли и ее. Металл стал плотью, и из этой плоти появилось ужасное лицо Лигейи, потянувшееся ко мне. Завопив, я бросился в капсулу, захлопнул люк и вдавил кнопку запуска. Капсулу сильно встряхнуло, я ударился головой о консоль управления и потерял сознание. После этого я лежал в капсуле беспомощный, но это уже не имело значения. Я спасся.

Едва ли вы справились бы лучше.

Я рад, что выжил. Если бы мне пришлось снова делать этот выбор, я выбрал бы то же самое. Но я сожалею, что был вынужден так поступить. Я не хотел, чтобы все это случилось. Я скорблю о мертвых, и особенно о Лигейе. Память о них живет во мне. Я навсегда запомнил их лица.