Константин Соловьев - Раубриттер [I - III]

Дальше скриптория дорогу людскому потоку преградила дамба, состоящая из бронированной стали. Сразу пятеро рыцарей Ордена стояли шеренгой, выстроившись плечом к плечу. Их орудия были подняты вверх, но Гримберт готов был поклясться, что снаряды досланы в патронники, а оружейные системы активированы. Где-то за их головами виднелись знакомые сигнатуры «Варахиила» и «Ржавого Жнеца».

Ближайший рыцарь Ордена хотел было преградить ему дорогу, двинувшись встречным курсом на пересечение, но замер на месте и вернулся в строй. Едва ли его впечатлила огневая мощь «Серого Судьи», он сам был куда более современной и внушительной машиной. Возможно, получил по радио приказ не мешать ему. Гримберт не собирался задерживаться, чтобы выяснять это.

Теперь его путеводными звездами были «Вараихил» и «Ржавый Жнец». Неподвижно замершие сигнатуры светились возле приземистых корпусов, в которых Гримберт, сверившись со схемой Грауштейна, признал мастерские. Тут работали обсерванты Ордена Святого Лазаря – монашествующие обитатели монастыря, которые пока не были одарены благосклонностью лепры. Но сейчас Гримберт не слышал сделавшегося давно привычным скрипа ткацких станков.

- Какого дьявола здесь случилось?

Владетель Грауштейна не был облачен в бронированную сталь, в отличие от рыцарей, которые его обступали, но это не заставляло его казаться беззащитным. Напротив, его взгляд содержал в себя столько сдерживаемой потенциальной энергии, что Гримберту померещился протяжный скрип торсионов «Судьи» - многотонная туша словно врезалась в прозрачный барьер, резко сбавив ход.

- Явились на запах крови, сир Гризео, или как вам там угодно именоваться? Черт подери, не удивительно, что вас, раубриттеров, считают стервятниками…

Взгляд гноящихся глаз, обрамленных складками некрозной кожи, был исполнен ярости, но за этой яростью было еще что-то. Страх, вдруг понял Гримберт. Приор Грауштейна боялся. Этот страх опьянял сильнее, чем самый сильнодействующий наркотический коктейль, отчего «Серый Судья» бесстрастно отметил возросший ритм колебаний сердечной мышцы. Лишенный разума и чувств, бесприкословный механический солдат, он не знал, что это такое – видеть страх в глазах своего врага.

- Вы сами заперли стервятников в клетке, господин прелат. Стоит ли удивляться этому?

Обычно словоохотливый Шварцрабэ по какой-то причине не спешил принять участие в беседе двух рыцарей, напротив, сделался зловеще сосредоточен.

- Хламидиоз Святого Фомы… - пробормотал он, глядя на что-то, что находилось за пределами зоны видимости «Судьи», - Какой изувер сотворил с ним это?

Гримберт сделал короткий шаг в сторону, чтоб увеличить обзор. На пороге мастерской лежало что-то, сперва показавшееся ему бесформенным подобием утыканной иголками швейной подушечки. Медлительные сенсоры «Судьи» зажужжали, меняя фокусное расстояние. И только тогда он увидел.

Это было человеком. Без сомнения, когда-то оно было сотворено по образу и подобию Господа - это он понял по обрывкам темной мешковины, напоминающей монашескую рясу - но сейчас от этого сходства почти ничего не осталось. Тело раздулось, ощетинившись во все стороны невообразимым количеством разнообразных шипов, в которых Гримберт с содроганием узнал вполне обыкновенные предметы, частично позаимствованные из мастерской. Большие и малые иглы, ножницы, веретена от ткацких станков, стило, кухонные ножи, куски заостренной стали, осколки стекла… Несчастный был истыкан настолько, что на его теле, превратившемся в хлюпающую медузоподобную тушу, не осталось ни одного свободного дюйма. Под конец в дело пошли даже острые металлические обрезки и деревянные щепки.

- Уму непостижимо… - пробормотал Гримберт, - Сколько ненависти надо испытывать, чтобы истерзать подобным образом человеческое существо.

- Ненависти ли? – пробормотал «Ржавый Жнец» дребезжащим голосом старого Томаша, - Говорят, пока он был жив, хохотал как безумный. Видите, даже щеки лопнули?..

На истерзанном и свисающем клочьями лице мертвеца Гримберт в самом деле увидел неестественно широкую улыбку, похожую на распахнутый алый капкан. Повыше нее зияли два черных провала, которые когда-то были глазницами. Прежде чем в них вонзили обломки прялки, разворотив до неузнаваемости. Гримберт малодушно приказал «Судье» приглушить этот участок изображения.

- Так он…

- Да. Как Франц. Внутри еще семь мертвецов. Все разорваны так, будто по ним били шрапнелью в упор.