Юрий Литвиненко - Дорогами апокалипсиса [СИ]

— Да, согласен, мы там не нужны. А пока опиши подробнее путь до Бабушкина. И потом надо будет посоветоваться, как дальше двигаться будем. Просчитать разные варианты, и тут твоя помощь будет нужна. Мы с Сергеем, конечно, военные, но чистые технари и почти ничего не знаем об организации движения колонны, сценариях, методах, правилах охраны, обороны, отражения нападения. Вот и хотели пообщаться с тобой на эту тему до отъезда.

— Без проблем. Расскажу и научу всему, что знаю сам.

— Вот и хорошо. До ужина ещё время есть. Можно начинать прямо сейчас.

Байкал показался как всегда внезапно — спуск с перевала и из-за поворота внизу уже видна гладь самого чистого озера в мире. Вернее таким оно было пару месяцев назад, до взрыва, а что сейчас с ним неизвестно. Разведчики во время рейда делали замеры только по трассе. И сейчас, когда пошли на серпантин к Слюдянке, радиационный фон стал резко возрастать. Мы заранее сделали остановку и подготовились к этому. Надели защитные костюмы, поверили герметизацию техники, и теперь двигались, стараясь как можно быстрее проскочить горячий участок.

Начальство предложение Образцова поддержало, и мы почти неделю готовились к выезду. Зато теперь мы шли с такой охраной, что можно было почти ничего не бояться. Кроме трёх наших машин в колонне шли три БМП-2, две «Шилки», четыре БТР-82, пара БРДМов. По нынешним временам сила немалая. Руководство автономии сразу поддержало идею создать форпост в Бабушкине. Город стоит далеко от места взрыва, его почти не зацепило. В нём когда-то работал ЦБК, были другие предприятия, и местоположение было очень удачным — он перекрывал с юга всё западное побережье Байкала — узкую полоску, зажатую между самим озером и отрогами Саян. И хотя ждать какой-то великой угрозы сейчас не приходилось, весь мир занят проблемой выживания, людей осталось так мало, что ещё не скоро начнутся территориальные претензии, «войны за пастбища». Но всё равно, Бабушкинский форпост станет как бы южной границей Ангарской автономии.

Уже с перевала было видно, что от Слюдянки мало что осталось. Как объяснил Образцов, эпицентр взрыва был около Листвянки, под водой, которая поглотила значительную часть радиации, но огромная волна порождённая взрывом, обрушилась на берег, и теперь город представлял собой плачевное зрелище. Не было ни вокзала, ни церкви рядом с ним, ни других строений на широкой полосе от берега и почти до того места, где проходила трасса. Смыло больше половины города. Со стороны въезда вообще ничего не осталось. Здесь были в основном деревянные постройки, которые ударом волны разрушило, а обратным ходом смыло в озеро. И теперь у берега на волнах качались доски, брёвна, всякий хлам, из воды торчали останки машин. Даже асфальт местами смыло в озеро. Скорость колонны упала, приходилось объезжать куски стен, плиты, другие препятствия поставленные водой. И чем ближе к центру города, тем дорога становилась сложнее. В самом центре улицы в некоторых местах были перегорожены рухнувшими стенами. Местами впередиидущей технике приходилось расталкивать эти препятствия, освобождая дорогу. Небольшой городок, который в былые времена проезжали за десять — пятнадцать минут, сейчас прошли за почти полтора часа. Когда выехали из него я почувствовал, что устал так, как не уставал проведя сутки за рулём. Радиоактивный фон был намного выше нормы, поэтому проехали ещё около часа, прежде чем подполковник Хватов, командовавший в этом рейде, отдал приказ на остановку и часовой отдых. Все встали, кроме одного БМП и БРДМа, ушедших вперёд разведать обстановку.

Фон здесь уже не превышал нормы и в дальнейшем должен был оставаться безопасным, во всяком случае до Улан-Удэ, а что творилось там, сейчас было совершенно не известно. Это уже предстояло узнать нам самим, но для этого нужно было сначала пройти Бабушкин. Мы все с облегчением стащили с себя защитные комплекты, умылись, привели себя в порядок и сели к столу. Лена с Аллой разогрели приготовленный ещё на базе обед — рис, мясо, котлеты, положили зелени, сварили кофе, желающим заварили чай. Я достал четыре тетрапака красного вина, не знаю, насколько оно эффективно, но раньше его выдавали как средство для уменьшения последствий облучения.

— Не пьянки ради, лечения для, — поднял я бокал с тёмно-вишнёвой, почти чёрной жидкостью, — за нашу дружную команду и успех нашего общего дела.

— А ведь плохо, хорошо, а мы прошли уже почти половину пути, — заметила Алла, ставя на стол пустой бокал, и подвигая к себе тарелку, — скоро Улан-Удэ, а это примерно средина.