Ярослав Васильев - Право на жизнь

— Пушечное мясо, — цинично сказал Андрей, когда услышал про затею от Гая.

Гальба тогда поправил: конечно, деятельных, активных, готовых ради славы и почестей отправиться воевать, среди новичков будет немало. Но в основном надо искали других. И процитировал знаменитый роман Стругацких «Дорога на Амальтею»: «Быков был весь мокрый от пота, ему тоже было невообразимо трудно, но он, по-видимому, умел заставить себя не терять сознание. Уже через два часа у Жилина пропало всякое представление о цели работы, у него больше не осталось ни надежды, ни любви к жизни, но каждый раз, очнувшись, он продолжал прерванную работу, потому что рядом был Быков. Однажды он очнулся и не нашёл Быкова. Тогда он заплакал. Но Быков скоро вернулся, поставил рядом с ним кастрюльку с супом и сказал: „ешь“. Он поел и снова взялся за работу. У Быкова было белое лицо и багровая отвисшая шея. Он тяжело и часто дышал. И он молчал. Жилин думал: если мы выберемся, я не пойду в межзвёздную экспедицию, я не пойду в экспедицию на Плутон, я никуда не пойду, пока не стану таким, как Быков. Таким обыкновенным и даже скучным в обычное время. Таким хмурым и немножко даже смешным. Таким, что трудно было поверить, глядя на него, в легенду о Голконде, в легенду о Каллисто и в другие легенды. Жилин помнил, как молодые межпланетники потихоньку посмеивались над „рыжим пустынником“ — кстати, откуда взялось такое странное прозвище? — Но он никогда не видел, чтобы о Быкове отозвался пренебрежительно хоть один пилот или учёный старшего поколения. Если я выберусь, я должен стать таким, как Быков. Если я не выберусь, я должен умереть как Быков. Когда Жилин терял сознание, Быков молча заканчивал его работу. Когда Жилин приходил в себя, Быков так же молча возвращался на место».

А потом Гай добавил:

— Слова «ассимиляция» здесь не знают, как и про «права не титульных нацменьшинств». Так что всё окажется не так уж и сложно.

Андрей отогнал воспоминания не ко времени. Ассимиляцией будут заниматься совсем другие специалисты. Для Андрея сейчас важно, как, столкнувшись с реальной, а не тренировочной задачей, поведёт себя первый смешанный выпуск спец-факультета, на котором опять же первый раз совместно готовили землян и нэрлих. Именно из них в этот раз и была сформирована почти вся стража. Если первым фильтром были торговцы из нэрлих и нанятые агенты, которые, не зная цели, отбирали кандидатов по биографиям, тестам и профилям, разработанным психологами и шаманами, то вторым фильтром — встречающие и сопровождающие на границе. Вернувшись домой, каждый напишет отчёт. Андрей его прочитает, сравнит впечатления и действия молодых подчинённых с тем, что видел в дороге сам. И по итогам засядет за корректировку учебных программ, если понадобится.

Выждав нужную паузу, чтобы толпа начала беспокоиться, переминаясь с ноги на ногу, но ещё не испугалась, Андрей скомандовал:

— Дальше оковы со всех снимаю. Вы разбиваетесь на десятки, каждый десяток закрепляется за своим фургоном. Мужчины с мужчинами, женщины с женщинами. Исключение только для семейных. Сейчас по одному сюда, — он показал на двух кузнецов-нэрлих, — потом выбираете себе фургон и десяток. Кто не захочет, разделим мы. Начинаю с тебя, — он ткнул пальцем в стоявшего на краю толпы мужика. — Вижу, что без железок. Всё равно сначала к кузнецу подошёл, потом к фургону.

Расковали всех, даже клеймёных каторжников. Тарья сразу заявила подруге:

— Знаю куда.

И повела за собой к одному из фургонов. Там уже стояли семеро взрослых, одной из которых была знакомая по первому дню Милтрита с дочкой. Следом к фургону направилась ещё одна женщина. Тарья её запомнила, сварливая, скандальная тётка. Нэрсис зыркнула взглядом, от которого матросов на её корабле прошибал холодный пот, и отрезала:

— Занято. Про возраст ничего не говорили, нас десять.

Тётка вздрогнула, но спорить не рискнула.

Дальше всех повезли как обычных поселенцев. С привалами, где можно справить нужду и размять ноги. Ночевали тоже у костров и в фургонах, всем выдали шерстяные одеяла, котлы для обеда. Если очень хотелось, можно было не ехать, а идти — главное, от своего фургона не отставать, иначе окрик и посадят внутрь силой. Но тоже без плетей.

Ещё через четыре дня пути всех опять поднял на рассвете звук рога. Нэрсис и Тарья по привычке, когда от подобной побудки зависит жизнь, вскочили первыми. Растолкали остальных. Тарья успела шепнуть:

— Кажется, по душу тех двух баранов.