Франсис Карсак - Так скучают в Утопии

Если бы вы были просто видением... Это было бы не так тяжело! Но я знаю, что вы существуете, и именно это меня и мучает. Эти парни, которые крутились вокруг вас, которые постоянно крутятся вокруг вас... я их ненавижу. Какое право они имеют быть с вами, если уж я с вами быть не могу!

Я изучаю астрофизику. Из нашего полушария Соль не виден. На следующих каникулах я сяду в самолет. Я знаю одно уединенное место, откуда я смогу вдоволь смотреть на небо и на небольшое световое пятно, вокруг которого вертится ваш мир. Через два ваших месяца. Подумайте об этом, подарите мне хотя бы мысль.

До сих пор я интересовался в основном проблемой красных гигантов. Теперь я передумал, буду изучать субэфир. Вдруг мне удастся найти способ преодолеть его, не умерев? О, это будет непросто. Величайшие умы одиннадцати человеческих планет работают над этим уже веками. Но у меня есть уже одна мыслишка, и - как знать? В любом случае, это будет для меня уже слишком поздно. Наша планета все еще недостаточно заселена, и максимум через три года мне придется выбрать супругу. Но если когда-нибудь мне все же удастся, вы примете меня как старого, вновь обретенного друга?

Хотя нет. Мне не нужна ваша дружба. Простите, если чем-то задел вас. Но в этот вечер я чувствую себя таким одиноким, что хочется плакать. Вы существуете, существуете, а я никогда, никогда, никогда не смогу вас достичь. Это несправедливо!..

Я ненавижу вас, мадемуазель...

Эта книга дает возможность провести редкую в научной фантастике параллель. Найдется немало читателей, которые обнаружат между романом «К звездам судьбы» и «Пришельцами ниоткуда» Франсиса Карсака сходство, которое некоторым может показаться досадным; возможно, будут говорить если и не о плагиате, то о вдохновении. Одно и то же начало: прибытие звездолета, похищение землянина, проход через подпространство, прибытие в более развитую, чем земная, цивилизацию; затем сражение землянина бок о бок с его «похитителями» в их войне против общего врага, с которым невозможны никакие нормальные отношения, даже просто коммуникация; открытие того факта, что землянин нечувствителен к смертельным эманациям этого врага (хиссы, как и жельмосы, способны приобретать относительный иммунитет); наконец, победа коалиции, в одном случае (у Карсака) - в долгосрочной перспективе, во втором (у Игона) - в конце романа. Должен же быть кто-то менее галактический, чем ты сам!

Случайно ли подобное сходство? Даты никак этого не проясняют: книга Карсака вышла в начала 1954 года, роман Игона, пусть он и опубликован только сейчас, был написан в конце 1955. Был ли он сочинен ранее, или все это чистое совпадение? Бывают совпадения и более странные. Да и, в конечном счете, это уже своеобразный стандарт для подобного рода историй (возьмем, к примеру, «Звездных королей» Эдмонда Гамильтона).

В любом случае, несмотря на поразительное совпадение, эти произведения существенно отличаются одно от другого с точки зрения трактовки. Даже тема, несмотря на одинаковое развитие интриги, разная. Перечитав обе книги и все хорошенько взвесив, приходишь к выводу, что если «Пришельцы ниоткуда» - чудесное приключение, то роман «К звездам судьбы» - современный миф. Клер, герой Карсака, - самый обычный ученый, которого ничто, кроме разве что одного старого, совершенно ничем не обоснованного пророчества, не призывает исполнять его экстраординарную роль, тогда как Жан Баратэ, герой романа Игона, - человек судьбы. Похоже ли это? Да нет, вовсе нет: по сюжету романа в Клере как таковом нет никакой нужды, тогда как в Жане Баратэ есть. Клера можно заменить на любого другого, Жана Баратэ - нет.

В свою очередь, и галактические фоны историй сильно разнятся: у Карсака - минимум «находок», если не считать довольно поэтичного скопления названий солнц, но, в целом, достаточно хорошо описаны лишь хиссы (преобладающий народ); в то время как Игон, помимо жельмосов, тождественных хиссам, представляет нам с некоторыми деталями т’лоонов, странный народ, чья цивилизация основана на силовых линиях (обстановка, транспортные средства, жилища -обо всем этом не говорится ни слова) и непонятной технике; медисов с Большого Медиана, которые являют собой довольно точное описание тоталитарного народа; и, в самом начале романа, мертвый город, невероятные лабиринты которого напоминают циклопические сооружения Лавкрафта и Меррита. И если проход через то, что принято называть подпространством, у Карсака выглядит весьма буднично, то у Игона он дает повод к определенной выразительности на базе визуальных образов.