Вероника Рот - Судьба

Отделка огрианского корабля была темной (что неудивительно) и местами бугристой. Пол абсолютно во всех частях судна представлял собой узкие решетчатые проходы, которые возвышались над резервуарами с водой и биолюминесцентными бактериями. Это выглядело поразительно и сюрреалистично, но уже не один человек свалился вниз и был отправлен в медотсек. Это было чем-то новым, к чему нужно было приспособиться.

Акос уже стоял здесь. Он занял для нас места, потому что на смотровой становилось все более людно. Хотя люди и без того бы расступились, завидев меня. Я старалась об этом не задумываться. Стояла между Акосом и Текой и ждала команды командира: «Приготовиться!»

Когда корабль приблизился к свечению глубокого и насыщенного голубого цвета, Акос потянулся к моей руке. Он отпустит ее, когда мы войдем в пояс, чтобы я, несмотря на мучительную боль, прочувствовала действие Тока в полной мере. Но пока мы приближались, мне было приятно держать его за руку. Сердце бешено колотилось. Я так любила это предвкушение!

Я удивилась по-настоящему, когда за другую руку меня ухватила Тека. Ее лицо украсила легкая улыбка.

– Я – шотет, – произнесла Тека, больше для самой себя. – Я остра, как клинок, и столь же сильна…

Это была одна из версий высказывания, что я прочла на стене в Воа. Целью надписи была критика режима Ноавеков:

Я – шотет.

Я остра, как осколок стекла. И столь же хрупка.

Я гляжу в лицо всей галактики, но даже мельком ее не видела.

Мне больше приходился по душе этот вариант, так как напоминал о моей собственной уязвимости, моей склонности видеть то, чего хотелось видеть. Но и вариант Теки был неплох.

Я поразилась, когда Акос процитировал последнюю строку вместе с Текой:

– Я гляжу в лицо всей галактики, и она вся – моя.

– Приготовьтесь! – внизу раздался голос командира.

И Тека и Акос выпустили мои руки практически одновременно. Корабль поглотило синее свечение.

Замаскировавшись, мы возвращаемся в Гессу.

Сперва замысел кажется нам рискованным. Но это неизбежно. Мы дождались очередной шотетской Побывки и зарезервировали место под вымышленным именем, документ на которое приобрели у преступного лица с П1104 после того, как бежали из Воа.

Мы одалживаем кухлянку в захудалой палатке для туристов на главной площади, потому как не намерены оставаться надолго. Взбираемся на вершину холма Гессы пешком, как и всегда. Зал Предсказаний закрыт на реконструкцию, но нам известны такие ходы, о которых другие не ведают. К счастью, мы их помним.

На месте купольной крыши зала Предсказаний зияет дыра с острыми стеклянными осколками алого цвета по краям. Мы не знаем, с помощью чего шотеты уничтожили купол и на какое конкретное оружие пал их выбор. Чем бы оно ни было, все следы давным-давно подчищены. Мы становимся в центр зала, где ранее одна из наших матерей, стоя босиком, улавливала связь с будущим.

Мы видим:

Галактика расколота надвое, а оракулы бегут на Огру, Тепес и Золд.

Корабль Ассамблеи преследует, преследует и догоняет.

Небольшой противотоковый взрыв.

Возможности исчезают, как только жизни обрываются.

Мы видим:

Шотеты приземляются на Тепес. На них одежды из специального жаропрочного материала.

Они затыкают носы, почуяв смрадную вонь тлеющего мусора.

Человек счищает песок с неповрежденного компрессора.

Женщина подставляет округлое стекло под лучи солнца.

Мы видим:

Исэй Бенезит в платье алого тувенского цвета.

Она стоит у ледяной глыбы, где тихоцветы вот-вот должны расцвести.

Позади канцлера, в таком же алом платье, наполовину сокрытая тенью стоит Сизи Керезет. На ее лице застыла загадочная улыбка. На ее лбу блестит узкая серебряная полоска – атрибут супруги канцлера.

Тугие «кулачки» лепестков вздрагивают и раскрываются.

Мы видим:

Мы вцепились в ремни, что фиксируют наше туловище, пока корабль падает ниже, ниже и ниже – сквозь плотную атмосферу.

Внизу появляются световые прожилки, что, словно вены, испещряют Огру.

Мы – шотет. Мы – не шотет. Так или иначе, мы – оракул, и этого не отнять. Мы возвращаемся в храм Огры, чтобы учиться.

Чтобы предвидеть грядущее.

Мы видим:

Их.

Они повзрослели. С одной стороны ее головы поблескивает дермоамальгама. Уголки его серых глаз сужаются, когда он кидает на нее взгляд.