Вероника Рот - Судьба

– Из меня вышло столько токодара, что неделю тени меня вовсе не беспокоили. Я тешила себя надеждами, что они исчезли навсегда. Когда они объявились вновь, я была в отчаянии. Но я справляюсь. Как и всегда.

Акос кивнул.

– Ты исхудал, – заметила Кайра. – Има рассказала мне… как это случилось. Про тебя и про Лазмета.

– Кайра… – промолвил Акос.

– Я знаю его. Я видела и слышала такое… – Кайра зажмурилась и замотала головой. – Знаю.

– Кайра, – произнес Акос снова. – Я так… у меня нет слов…

– В самом деле слов много. – Кайра поднялась из-за стола и обошла его, скользя пальцами по дереву. – В шотетском есть просто «сожаление», но в золданском языке есть целых три слова. Одно – для несерьезных случаев, вторым выражают обычное извинение, а третье переводится как что-то вроде: «Мой поступок вырезал кусок моей плоти».

Акос кивнул. Говорить он был не в силах.

– Мне казалось, я не смогу простить тебя. Думала, это превыше моих сил, – говорила дальше Кайра. – Все же я чуть не умерла, пока ты сидел здесь.

Акос поморщился.

– Я пошевельнуться не мог, – взорвался Акос. – Я замерз. Онемел.

– Я знаю. – Кайра встала напротив Акоса и изогнула бровь. – Не позабыл ли ты, Акос, что скрывается за моими наручами? – Она выставила вперед предплечье. – Когда я показала тебе эти знаки, неужели в твоей голове хоть на миг промелькнула мысль, что мои грехи могут быть прощены?

Сердце Акоса колотилось так, будто он был в панике, и он не мог понять, в чем же причина.

– Нет, ты так не подумал, – продолжила Кайра. – Ты проявил ко мне милосердие. Тека проявила ко мне милосердие. Има, по-своему, – тоже.

Кайра потянулась к щеке Акоса, отчего он съежился.

Было намного сложнее… Намного сложнее принимать извинения Кайры, нежели ее осуждения, так как это означало, что он должен измениться.

– Сейчас позволь мне сказать тебе кое-что… Ты был молод, голоден и истощен, – говорила Кайра. – И если ты считаешь, что я, Кайра Ноавек, Плеть Ризека, убийца собственной матери, не понимаю твоих чувств – ты на самом деле не знаешь меня и не понимаешь моих поступков.

Акос внимательно наблюдал за Кайрой, пока та говорила. Она притянула Акоса ближе и прислонилась лбом к его лбу. Они дышали буквально в нескольких изитах друг от друга.

– Мой поступок… – зазвучал голос Акоса. – Вырезал кусок моей плоти.

– Это нормально, – ответила Кайра. – Я тоже вся разбита и склеена заново по осколкам.

Она отстранилась.

– Пока… – сказала она, – просто стань моим другом снова, ладно? А тему: «Я люблю тебя, что нам со всем этим делать?» обсудим чуть позже.

Акос расплылся в улыбке.

– Покажи мне свой дом, – попросила Кайра. – Есть нелепые снимки с тобой? По пути твоя сестрица рассказала, что ты как-то странно относился к своим носкам.

Акос повел Кайру вверх по лестнице. Их пальцы переплетались. Он вывернул все свои ящики, позволив ей высмеять его полностью.

Дорогая Сизи,

Прости, что не дождался тебя. Не мог знать, когда ты вернешься, да и пора было улетать.

Надеюсь, ты сама понимаешь, почему я не могу остаться. Здесь мне более нет места. Но давай договоримся. Если ты постараешься прекратить влиять на Исэй своим токодаром, я попробую не истязать себя за то, что произошло с Айджой. С Йореком. И с Гессой.

Лично мне кажется, что твоя задача куда проще, так что ты с легкостью заставишь меня исполнить свою часть сделки.

А если серьезно – ты не кукловод, Си. Хоть я и знаю, тебе хочется иногда им быть. Быть может, власть тебе и к лицу, но, ты знаешь, с ней нужно быть предельно осторожной.

Сейчас я улечу от тебя за тридевять земель – на Огру. Снова к шотетам. Но в этот раз все будет иначе. Теперь я смогу тебя навещать. Теперь я могу быть тем, кем хочу, и поступать, как пожелаю.

Буду скучать по тебе. Береги себя.

P.S. Не беспокойся, я наконец поговорю с мамой.

Один сезон спустя…

Меня разбудил низкочастотный гул и стук ножа по разделочной доске. «Тук-тук-тук». Акос стоял спиной ко мне, ссутулив плечи, над узкой столешницей. Ингредиенты были мне не знакомы. Они были огрианскими, и Акос благодаря Зенке научился готовить их дюжиной различных способов.

Я вытянула ноги, хрустнув коленными суставами. Я уснула под бульканье этого нового, греющегося на плите, снадобья. Акос тогда сидел на краю кровати и читал книгу на шотетском. На всякий случай он держал под рукой переводчик. Он заметно продвинулся вперед в изучении шотетских письменных знаков, но их было так много, что можно было совершенствоваться сезонами.