Тим Волков - Кровь цвета хаки [litres]

Сталкер отдышался, но боль охватила уже не только половину тела, но и мозг – в висках сильно стучало, глаза налились и выдавливались наружу. Давление! Видимо, зеленая субстанция, заменившая человеку кровь, упорно воевала с внутренними органами. Корсар застонал, но тут же прикрыл рот ладонью. Он с трудом снял с себя туристскую ветровку, затем свитер, пропитанный кровью, сморщился от острой боли, собрался с силами и стал натягивать водолазку и кофту, взятые с вешалок. Залитые и испачканные в грязи штаны он не сумел заменить, так как не нашел нужный размер. Сталкер потратил еще минуту на восстановление хоть каких-то сил, запихав скомканную футболку под водолазку, заткнув ею рану. И пошел на выход.

Здесь его встретил ухмыляющийся охранник, поглаживающий короткую дубинку:

– Далеко ли собрался, чувачок? А за товар платить не надо?

– Мужик… Некогда. Заплати за меня сам… Валюсь с ног… – прошептал Корсар, зажимая одной рукой бок, а другой вытаскивая из кармана штанов скомканные купюры.

– А за пивком не сбегать тебе, орел?

– Тут и на пиво хватит… Будь другом! Плохо… Некогда мне… – Сталкер периодически закрывал глаза, шатался, опираясь плечом о перегородку выхода.

Охранника не впечатлили его просьбы, да и вид клиента говорил о принадлежности к бомжам или алкашам. Блюститель порядка усмехнулся и сделал шаг к нарушителю:

– Да мне по бараб…

Корсар, на миг очнувшись, встретил выпад охранника блокировкой предплечьем, в котором от удара дубинкой хрустнула кость, тут же ткнул пальцами в глаза нападавшего и сбил его с ног легкой подсечкой.

Дальше был эскалатор, и слышались крики, какой-то мужик попытался остановить беглеца, но от удара ногой опрокинулся за поручни второго этажа и распластался внизу на витрине бижутерии.

Корсар не помнил, как выбрался из торгового центра, как, заплетаясь, брел по улице и даже пытался бежать, преследуемый возгласами незнакомых людей. Мозг сверлила одна мысль – быстрее добраться до дочки, увидеть ее напоследок хоть одним глазком. Он так долго шел к ней, столько вынес и претерпел, он завалил кучу народа, чтобы помочь ей, быть с ней.

Нет. Он не мог сейчас умереть или попасть в лапы закона. Он уже давно стал вне закона. Изгоем. Приговоренным. Сейчас он хотел только одного – увидеть Настенку. Только бы дойти до нее…

Больница тоже встретила его воинствующе – два пожилых охранника не стали строить из себя супербойцов ММА [18] Смешанные боевые искусства, бои без правил. , но все же попытались остановить упорного и наглого посетителя. Несколько брошенных фраз с мольбой в надломленном голосе не вызвали сострадания, бить пенсионеров тоже не хотелось, а вот неимоверная тяга к дочери все же победила. Грубо оттолкнув охранников, под звуки полицейских сирен, доносившихся с улицы, сталкер двинул по лестнице наверх, спрашивая на ходу попадавшихся медработников, где палата номер 38.

Настя лежала на угловой койке среди еще пяти больных девочек. Бледное личико ее с большими синими кругами вокруг закрытых глаз добавило страданий и боли в душе ввалившегося в палату отца. Корсар от слабости упал на колени, но подогреваемый близостью родного человечка, пополз к ее койке, прильнул к дочери, зажав маленькое тельце в объятиях.

Он зарыдал. Впервые за эти черные дни скитаний и войны, выживания и выхода из Зоны сталкер зарыдал, видя умирающую дочурку.

– Настен? Настиша моя?! Девочка моя, открой глазки… Глянь на папку… Я здесь… Я нашел тебя, добрался…

Девочка открыла глаза, с минуту смотрела в одну точку, на седой, измазанный, будто зеленкой, ежик отца. Сквозь короткие волосы явно просматривались шрамы на голове родного человека. Такого редкого и всегда далекого, испытавшего океан трудностей и проблем, перенесшего тонну боли и страданий, но сейчас очень близкого и очень родного.

– Пап… – Тоненькие губки ребенка разлепились, вдоль носика потекли слезки. – Папуль. Ты вернулся!

Корсар, прижимавшийся к девочке, дернулся, поднял голову и попытался улыбнуться. Грязная, с зелеными пятнами щетина, слезы, морщины. От него пахло п о том и дымом. А еще силой и мужественностью. Так пахнут только настоящие отцы своих детей!

– Настенка моя, прости меня! Прости-и-и. Не донес я тот артефакт, не уберег его… Прости ради бога-а! Не смог…

За дверью стали слышны топот ног и грозный говор силовиков. Звуки преследования приближались. Это был конец!

Сталкер глядел и глядел в большие глаза дочки и… умирал. Умирал от ран и потери крови. Этой чужеродной зеленой крови, которой его наградила Зона. После всех его скитаний и существования зверем. После короткой, но такой яркой жизни, полной приключений и побед. Он прожил полста лет не зря. И пусть там, в Зоне, у него не осталось никого, пускай он сейчас умирал, но что-то подсказывало ему, что его крошка, его родной птенчик выздоровеет и будет жить. Иначе нельзя! Уходит родитель – рождается его чадо. Так должно быть на этой горемычной и серой земле.