Геннадий Башунов - Продавцы грёз. Том второй

Беженцы все тянулись со своей черепашьей скоростью, не обращая внимания на произошедшее. Я подумал о том, что мой рабовладельческий караван, вероятно, двигался с той же скоростью ползущего ребенка. Но как тяжело держать даже такой темп, когда ты устал и голоден. Я нервно подумал о том, что если беженцы решат еще и остановиться здесь на привал, то лучше будет сматываться отсюда как можно скорее.

Но этого, к счастью, не произошло. Протянулись мимо последние телеги, загруженные орущей домашней птицей, прошло последнее стадо коров, за которыми тянулись козы и овцы, проволокли ноги охранники, замыкающие мрачную процессию. Мне показалось, что они переговариваются и смотрят на нас. Но напасть так и не решились.

— Трогай, как только обоз пойдет, — сказал я нашему вознице, когда арьергард беженцев оказался в нескольких сотнях шагов от основной дороги.

А сам забрался в экипаж. Ощущения были гадостными. Потеряв сразу три племени за год, работорговцы сменили тактику. Как я понял, любви между ними особой не было, но все они выбрали меньшее из двух зол — объединиться вместо того, чтобы погибнуть.

Усевшись, я обнаружил, что Силия тоже выходила из экипажа. У нее было подавленное выражение лица. У меня, наверное, тоже.

— Несчастные люди, — прошептала девушка. — Я обязательно помогу им, если окажусь на троне.

Я горько усмехнулся.

— Нет. Они — те, кто останется за стенами твоего кукольного домика. Это дикие люди, и место им в лесу, полном опасностей.

Силия посмотрела на меня своими небесно-голубыми глазами. Выражение лица у нее было… не знаю, словно мертвеца увидела. Я немедленно пожалел о сказанном. Но сказанного не воротить, и неважно даже то, что я не хотел ничего плохого. Просто… хотел раскрыть ей глаза? Вот уж кому судить о чьей-то морали, так это не мне.

— Послушай… — начал я.

— Я не хочу с тобой разговаривать, — ледяным тоном произнесла глава десятого клана и отвернулась.

Последним населенным пунктом нашего путешествия был тот самый городок, в котором я когда-то был с командой Капитана. Мне казалось, что это было не просто очень давно или в другой жизни. Это… это была другая эпоха. Где все еще оставались живыми, а мои руки не пятнала кровь. В ту эпоху я верил в лучшее. Сейчас же… Хотя бы верю, что кое-что все еще можно исправить.

С другой стороны, для местных жителей практически ничего не изменилось. Прошел всего лишь один год, вряд ли его можно назвать хорошим в нынешних условиях, но и ничего слишком плохого не произошло: не разразилась последняя для человечества война, из космоса не свалился метеорит. Люди продолжали жить. Эпоха сменилась лишь у единиц, но для общей массы это ничего не значило. У кого-то убили друзей, кто-то потерял дальних родственников.

Впрочем, последнее случалось все реже — мясные прилавки с «дичью» опустели, а говядина и свинина взлетели в цене до небес. Вшивая крыса стоила на рынке немногим дешевле, чем живая курица раньше. Поставки с ближайших деревень практически прекратились, местные охотники даже не пытались выходить на охоту — вероятность наткнуться на разбушевавшихся работорговцев или лишившихся дома вооруженных бродяг зашкаливала.

Я устало наблюдал из окна гостиницы за тем, как местные «шерифы» избивают двух детей, видимо, отбившихся от основной массы беженцев и решивших пробраться в город. Когда один из представителей власти достал револьвер, я отвернулся от окна. Два сухих хлопка, разнесшихся по округе заставили меня вздрогнуть. Вот и еще для кого-то завершилась целая эпоха.

Силия сидела за столом, тупо глядя в тарелку с тушеной свининой. Она сидела так уже с четверть часа, и даже выстрелы не заставили ее изменить позы. Пахло блюдо аппетитно, но Продавец грез даже не притронулась к нему. После того нашего разговора Силия вообще мало ела. Глава десятого клана ушла в себя. И я ей не мешал, надеясь, что в это время в ее Отражении что-то меняется, назревает новый, лучший план.

Хотя, скорее всего, девчонка просто поняла, что благоденствие для хороших людей не значит благоденствие для всего мира. И все равно я был готов поддержать ее. Потому что она поняла это. Пусть даже ничего не сможет сделать. У нее будет шанс исправиться. Если выживет, конечно.

Я уселся напротив девушки и принялся набивать рот. Вряд ли что-то сможет лишить меня аппетита в последнее время. И вряд ли я когда-нибудь еще отведаю такой деликатес как тушеная с морковью и репой свинина.