Геннадий Башунов - Продавцы грёз. Том второй

Уже буквально через несколько шагов снег под его голыми ступнями сменился на ледяной пол, усыпанный мелкой каменной — или бетонной — крошкой. Алексей рискнул раскрыть глаза. Здесь царила полутьма. Его вели по абсолютно голому коридору к неработающему эскалатору.

— Это очередной стадион для ваших игрищ? — спросил он старика.

— Ритуалов, пес, — грубовато ответил тот. — Ритуалов, а не игрищ. Ты смотришь на нас свысока, тебе кажется, будто ты служишь властелинам Нейи. Но ты ошибаешься. Они — лишь пережиток прошлого и вскоре умрут все до последнего. И свысока на тебя должен смотреть я, живой человек. Настоящий, не лишенный души.

— Как хочешь, — пожал плечами Алексей.

На том разговор закончился. Шли они долго, минуя абсолютно пустые залы и коридоры с голыми стенами и потолками. Постепенно становилось все теплее, но источник этого тепла был не ясен. Наконец, стрелка завели в какую-то подсобку, в которой стояла только скамья, рядом с которой в стену была вбита железная петля.

— Что со мной будет? — спросил Алексей, когда его грубо усадили и приковали другой конец цепи к петле. Скамья оказалась на удивление мягкой и теплой, так что он сразу вытянул ноги, наслаждаясь.

— Ты умрешь, — хмыкнул старик.

— А поподробней?

— Тебя убьет Хаз в ритуальном поединке.

— Очередной поединок? — фыркнул Представитель. — Я прошел уже два, не боишься за своего вождя?

— Нет, — оскалился в ответ работорговец. — Раньше ты участвовал в поединках равных. Это же будет скорее ритуальное убийство. Ты будешь в чем мать родила, а у Хаза помимо боевой экипировки будет специальный нож, которым мы перерезаем глотки быкам. Он длиной в локоть. Ты животное, и мой сын забьет тебя на мясо, как животное. До вечера, пес.

Работорговцы ушли, захлопнув дверь.

— До вечера, — хмыкнул Алексей и улегся на скамью.

В этой каморке было тепло, сухо и пахло пылью, поэтому он блаженствовал. Поесть бы еще чего, но абсолютно счастья не бывает. Поэтому Алексей просто уставился в потолок и принялся ждать.

Ждать пришлось долго, до позднего вечера или даже до ночи. Алексей пару раз задремывал, в конец оголодал и до чертиков хотел отлить. Если проблему еды он решить не мог, то вторую просто не хотел, и дело не в гигиене — таким грязным как сейчас он не был никогда в жизни. Просто не хотелось портить так приятно ничем не пахнущий воздух.

Наконец, когда Представитель готовился отойти ко сну уже в третий раз, из коридора послышались шаги. Алексей выпрямился и уставился на едва видную в полутьме дверь. Благодаря неделям медитаций и ментальных тренировок, сопровождающихся перекатыванием с бока на бок, он умел вызывать состояние боевой ярости, даваемое ему Слепком, но не уходить в него с головой. Одна мысль — и он превратится в комок ненависти, уничтожающий все на своем пути, однако сейчас Представитель полностью собой владел. Одна беда: обратное превращение из берсеркера в нормального человека контролировать он никак не мог, что и показал та попытка напасть на истопника.

Судя по звукам, за ним шло не меньше четырех человек. Существовала вероятность того, что никакого жертвоприношения все же не случится, и его просто убьют. Тогда нужно будет просто забрать как можно больше ублюдков с собой.

Дверь отворилась. Первым вошел все тот же старик, за ним трое мордоворотов. От них пахло перегаром и дымом. Ничего нового.

— Готов умереть? — спросил старик.

— Ничего нового, — сказал Алексей вслух. — Нет, не готов. Хочу жить. Но не считай это мольбой о милосердии. Я хочу убить каждого из вас и жить дальше. А теперь расковывай меня, чтобы я начал с вашего вождя.

Старик ничего не ответил, но все же сделал знак мордоворотам за своей спиной. Алексея грубо поставили на ноги, сняли с него наручники, профессионально и жестоко заломили руки за спиной и повели прочь из комнаты.

Когда боль пронзила суставы и мышцы Представителя, он едва не сорвался, но сумел удержать свой разум при себе. Позже. Всех их он, конечно же, не убьет, но уж Хаза в состоянии забрать с собой.

Алексея провели по еще одному коридору, затем буквально протащили по лестнице наверх и швырнули к огромным двустворчатым дверям, которые охранялись двумя вооруженными работорговцами. Два автомата практически уткнулись ему в лоб. Двое из тех, что вели его, раскрыли двери, третий сорвал набедренную повязку — единственную одежду, что на нем была. Представителю пришлось зажмуриться от яркого света, хлынувшего из портала.