Ольга Баумгертнер: Парадокс Рузы [litres]

И разговор предстоял не самый приятный.

Но сначала Захар решил пройтись по крутому берегу, заросшему соснами, поразмышлять. Тропинка увела его на сухой, засыпанный пожелтелой хвоей склон. Искатель присел там на пригорке, прислонившись спиной к шершавому стволу. Пахло нагревшейся на солнце смолой. Откуда-то приятно потянуло дымком от костра. Узкая, мелкая река неспешно катила свои воды, блестела под солнцем. Для полноты мирной картины не хватало только ребятишек, плескавшихся на мелководье и носящихся по песчаному пляжу, что тянулся вдоль невысокого противоположного берега, да рыбаков. Но ни тех, ни других уже невозможно было встретить у реки – всех давно эвакуировали из окрестных сел. Где-то река протекала через Зону, и теперь в ее водах не водилось ни единой рыбешки, там даже насекомых не было. А водоплавающие птицы облетали реку стороной. Только тихо и тоскливо шуршали пожелтевшие камыши, зачахшие ивы стояли, окунув голые прутья в мертвый поток. Пробы воды ничего не показывали. Но живность явно что-то чувствовала, и люди тоже теперь держались от реки подальше. Захар с тоской подумал: «А ведь я когда-то, кажется, что уже в какой-то другой жизни, катался на кораблике по Москве-реке в столице. Но теперь златоглавая брошена. Во что там превратилась река? Так же безжизненна, пересохла или же теперь полна мутантов?»

Где-то со стороны Зоны шла туча, доносился гром, глухой, ворчащий. А потом там ливануло. Вся Зона вдали скрылась за пеленой дождя. Захар поймал себя на мысли: «Как хорошо, что ни дожди, ни туман из этого проклятого места сюда не заходят».

Через час сталкер пошел назад, так и не придумав, что будет говорить про погибшую экспедицию. Точнее, как он это будет рассказывать.

Иван смотрел на Немого с интересом. Точнее, смотрел с профессиональным интересом. Любой сталкер со временем нет-нет да и оказывался в палате у Абрамова. Впрочем, те, кто свои ранения и болячки не воспринимал всерьез, тоже рано или поздно попадали к знаменитому лекарю, но уже в патологоанатомическое отделение Института, где врач скрупулезно изучал причину их смерти. Только один Немой, как заговоренный, никогда еще не становился пациентом не то что Ивана, но и других врачей, попроще. Легендарный сталкер на первый взгляд не производил впечатление сильного человека. Чуть выше среднего роста, с заостренными скулами, покрытыми темной недельной щетиной, худой, а руки – даже через ткань неизменной коричневой толстовки было заметно, какие они тонкие. Однако же Захара из Зоны этот человек на себе приволок, а это о многом говорило. Да и взгляд у него был такой, что о тщедушном телосложении этого мужчины как-то сразу все забывали. Наверное, такой же бывает у изголодавшихся отощавших волков, готовых порвать любого на мелкие клочки. Когда Немой смотрел на Ивана, тому всегда становилось не по себе. Но с Немым только так и можно было общаться – посредством визуального контакта. Сейчас в глазах молчаливого сталкера застыл вопрос.

– Жить будет, спасибо, – сказал Иван и зачем-то добавил: – Хорошего человека спас.

Немой в ответ фыркнул.

– Да-да, знаю, ублюдков ко мне не притаскиваешь, – расшифровал лекарь. – И за это тоже спасибо.

Вроде угрюмый сталкер и не говорил, а через жесты и эмоции, красноречиво написанные на его лице, собеседник все как-то правильно додумывал сам. Немой кивнул и, накинув на голову капюшон своей полинялой толстовки, развернулся, собравшись уходить.

– Постой. Где нашел-то его? – торопливо спросил Абрамов.

Сталкер развернулся, на лице его читалось недоумение.

– Да в курсе я про экспедицию, – пробурчал Иван. – Прямо оттуда и тащил, что ли? Или поближе?

Немой кивнул: поближе, значит.

– И, как обычно, имя спасителя не разглашать?

Сталкер так глянул в ответ, что Ивана передернуло. Хирург кашлянул, чтобы как-то скрыть это невольное движение.

– С остальными что? Не знаешь?

Немой отрицательно мотнул головой, а потом кивнул в ту сторону, куда увезли на реанимационной каталке Захара: мол, у того и спросишь, – и, больше не задерживаясь, зашагал прочь по больничному коридору.

– Понятно. Спрошу потом у Захара, – произнес ему вслед Иван.

Как только сталкер ушел, сразу стало легче. В его присутствии врач всегда ощущал дискомфорт и что-то сродни повышенному давлению, отчего ломило виски и слегка болела голова. И Иван подозревал, что это неспроста. У всех, кто часто бывал в Зоне, происходили какие-то изменения. Чувства обострялись, сталкеры замечали то, на что обычные люди никогда бы не обратили внимания. У Немого эта сверхчувствительность, несомненно, имелась, не зря же он из Зоны всегда возвращался без единой царапины, а в общении превосходно обходился без слов. Ивану даже пришла мысль в голову: а что, если бы он сам тоже молчал и только выражал все эмоциями на лице? Или даже мысленно. Вдруг Немой телепат?