Ник Перумов - Мои путешествия с Кларой Хюммель

Угловые башни в виде вставших на дыбы драконов, их сплетённые крылья образовывали крышу. Высокое крыльцо с перилами — опять же в виде распластавшегося змеечуда, и неизменный привратник Гильдии, Гормли, на вечном своём посту.

— К ко — мý? — задирая подбородок, осведомился старик. Его кольчуга блестела, словно новенькая, а ладонь, как и положено, лежала на эфесе меча.

Мама громко вздохнула и вновь закатила глаза. Но привратник Гормли слыл в Долине приятелем самого мессира Архимага, любившего приговорить в его компании добрую толику осеннего эля, сваренного гоблинами — арендаторами, и потому задевать его не рекомендовалось даже достопочтенным господам Целителям.

— К госпоже боевому магу мастеру Клариссе Шварцхорн Хюммель. Старшая адептка — интерн Леандра Маллик с семейством!

Гормли поднял бровь и оглядел их всех так, словно видел впервые.

— Papiren, герр Маллик! Документы, прошу предъявить!

— По какому… — пискнула было мама, но папа с невесть откуда взявшейся ловкостью ухитрился разом и обнять её за плечи, и задвинуть себе за спину, и протянуть надменному привратнику тугую связку бумаг.

Леа в очередной раз возжелала провалиться сквозь землю. А ещё лучше — через несколько слоёв Реальности сразу.

Гормли разглядывал свитки придирчиво, подносил то к самым глазам, то глядел на просвет. Печати изучил так, словно имел веские причины сомневаться в их подлинности.

— Я доложу, — наконец изрёк он торжественно. — Благоволите следовать за мной, mein damen und herren [1] Мои дамы и господа (нем.) , ожидайте в приёмном покое. Когда госпожа мастер сможет вас принять, вы будете ordnungsgemäß benachrichtigt [2] Должным образом уведомлены (нем.) .

Внутри клуба Гильдии Боевых Магов Леа не бывала ещё ни разу. Воображение рисовало ей мрачные каменные стены, увешанные жуткими трофеями — таксидермически сохранёнными головами чудовищ и монстров, черепами, костями, кошмарного вида мечами, секирами и иными орудиями убийств, взятыми чародеями Гильдии на телах поверженных ими злодеев.

За дверьми открылся широкий проход — и он оказался именно таковым.

Мрачные стены, только не каменные, а красного кирпича, нарочито неровно сложенные. Полукруглые своды, горят грубо сработанные факелы в железных кольцах, а справа и слева на деревянных щитах развешаны те самые «жуткие трофеи».

По правую руку распахивала пасть здоровенная змеиная голова — величиной как две медвежьих, буркалы — с кулак, а клыки — в пол — локтя. С клыков по капле стекал зеленоватый яд, срывался и испарялся.

Иллюзия была полной. Леа взвизгнула и попятилась, мама поспешно отстранилась, даже папа с Зигмундом вздрогнули. Одна Крокордилия бесстрашно встала у самой морды рептилии, вчитываясь в висевшую рядом табличку:

— Мutata regulus venena diffundet… [3] Гадюка обыкновенная изменённая (искаж. лат.) Ой, мам, гляди, какие зубки классные!..

Мама только что — то слабо простонала.

По соседству с mutata regulus venena diffundet помещалась salamandra ignem spirans [4] Саламандра огнедышащая (искаж. лат.) , ещё дальше — ursus lupinotuum pectinem [5] Медведь — оборотень (искаж. лат.) .

— Ну прям близняшка твоя, — съязвила (от страха) Леандра, проходя мимо сестрицы, что никак не могла оторваться от созерцания гадюки обыкновенной, но изменённой.

В другое время Крокордилия бы не преминула выпалить в ответ что — то не менее язвительное, а сейчас, похоже, даже и не расслышала.

Правда, задержаться подле гадюк, саламандр и медведей — оборотней им не удалось. Привратник Гормли топал себе вперёд, за ним следом — папа и Зигмунд, почти тащившие между собой маму.

В следующем коридоре, однако, они поневоле задержались — Корделия аж взвизгнула от восторга и ни за что не хотела уходить, крутясь вокруг спускавшегося с потолка на толстых цепях великолепно исполненного чучела giant aranea hominemque comedere [6] Гигантский паук — людоед (искаж. лат.) . Этот самый aranea был настолько giant, что растопыренные его лапы послужили бы отличным шалашом; челюсти блестели коричневым ядом, тёмно — вишнёвые многочисленные глаза, казалось, пялились с неутолимым голодом.

— Ка — акие челюсти! — восторгалась Крокордилия. — А лапсы! Мам, мам, Леа, вы гляньте, какие лапсы! Ка — ак хватит лапсой — и сразу кишки наружу!

При одном только виде этого aranea hominemque comedere Леандре захотелось немедленно бежать домой, зарыться с головой под одеяло, поставив заодно полдюжины самых крепких охранных заклятий. Помнится, как — то раз та же Крокордилия, ещё совсем малявка, подпустила в спальню к средней сестрице «чёрного стукачка», которого сама же невесть как ухитрилась начаровать; когда Леандру сняли с флюгерного шпиля, саму Крокордилию засадили в чулан на хлеб и воду, а братца Зигмунда лишили карманных денег за неубирание под замок конспектов, не предназначенных для детских глаз — Леа с тех пор назубок выучила все отпорные чары, какие только могла.