Мартин Аратои - Пыль чужих дорог

У дальней стены на возвышенности сидело трое старцев. Тройняшки наверно, до того похожи. Ну как старцев, внешне крепкие такие дедки. Седые усы и бороды, тщательно расчесанные, свисали до колен, волосы повязаны тесненными узорными лентами. Облачены во все те же шкуры. И у каждого по увесистому посоху с массивным набалдашником. Таким если прилетит, то мама не горюй, мало не покажется.

— Подойди ближе, — молвил один из них, которого я решил звать левым, пока он не назовет свое имя.

— Зови меня Левый, — продолжил он, — мы став старейшинами потеряли право на личные имена. А это Правый и Центральный.

Два оставшихся дедка степенно кивнули. Ни фига как тут у них все устроено. Забавно.

— Твои друзья нам рассказали о себе и тебе, но нам бы хотелось услышать и твою историю, — высказался Центральный.

— Это можно. Только велите принести попить и поесть, рассказ будет долгим.

— Торс, распорядись.

Я успел опорожнить не один турий рог отменного эля и схрумкать не одно куриное крыло, прежде чем завершил рассказ. Я поведал все без утайки. Как пришел в мир, как плавал на корабле с Трюгвии, про Магнуса, про потерю товарищей, как мы сразились с Дракайнем, как отомстили врагам. Старцы слушали не перебивая, лишь кивая в такт мыслям. И Мананга слушал, открыв рот.

Легким ветерком потянуло от входа и Локи обведя взглядом присутствующих, молча расположился у моих ног.

— Услышано, — промолвил Правый, как только я окончил повествование.

— Тебя называют Скальдом, но ты ни спел ни одной песни, исполни нам, что-нибудь — попросил Левый.

Варяг просидел взаперти целый год,

Свободу судьба подарила,

В железные руки вложила топор,

И в битву его уносила.

Истерзано тело и сердце в рубцах,

Но воля все крепче и крепче.

Совсем уж седым воротился домой,

Но жизнь его стала не легче.

И в новый поход собирается он,

Пусть даже он будет последним.

Нет места покою варяжской душе,

Есть место лихому веселью.

Качает ладью на бегущих волнах,

И звезды на небе мерцают,

Пронзительный клич, разорвав тишину,

На битву врагов вызывает.

И белого сокола лютый отряд,

Летит на ворожьи остроги,

В кровавом бою, на Ловага сынов,

Взирают суровые боги.

Закончился бой, но варяг невредим,

Нам незачем смерти бояться,

И есть уже с чем возвращаться домой,

Чтоб в новый поход собираться.

— Покажи нам руну, что выжег тебе Магнус, — сказал Центральный.

Я продемонстрировал им ее. Они в ответ, обнажили свои предплечья. У каждого была выжжена почти такая же, только с еще одной палочкой, идущей понизу.

Система сработала как следует и опознала руну:

Руна "Эйваз". Значение: необходимость преодолевать препятствия. Руна борьбы. Организовывает связь времен, объединения прошлого, настоящего и будущего. Служит символом помощи предков. Знак братства.

— Белым Соколом звали нашего предка, Йорина, — еле слышно прошептал Левый.

— Мы забыли, что значит сражаться, — молвил Правый.

— Мы забыли, что значит чувствовать под ногами палубу драккара и брызги соленого моря, — произнес Центральный.

Внимание игрок! Вы подобрались близко к наследию Йорина. Остерегайтесь, чем выше награда, тем больше желающих ее получить! Ваша награда: 15000 опыта, 10000 золотых монет, Щит Аркьявика.

Удачной игры! Администрация!

Внимание! Вы получаете новый уровень! Текущий уровень 101, свободных очков для распределения 5!

Офигеть. В инвентаре приятно громыхнуло. Свободные очки я закинул в выносливость, теперь там было сто двадцать единиц.

Щит Аркъявика. Защита 400, прочность 850/850, +20 к силе, +20 к выносливости. + 15 % к защите от любого оружия, + 15 % к сопротивляемости любым видам магии. Ограничение — 80 уровень, только воины.

Ништяк. Сколько тут перспектив открывается.

— А подробней можно?

— От чего нельзя, слушай…

— Да ты присядь, рассказ долгий будет, — молвил Центральный, — Торс, распорядись, чтоб еще принесли перекусить и выпить нам и гостям.

— Итак, что ты знаешь о Йорине, мы услышали, а теперь слушай, что было потом. Преодолев Карикский океан, поборов лютые шторма и безысходность штилей, всего с парой кораблей и с сотней отборнейших воинов Йорин высадился на Эрзане. То были дремучие времена. Это сейчас эти дикари освоили производство бронзы и научились делать хоть что-то полезное своими руками. И это все благодаря нашим предкам. Раньше, как рассказывал дед моего деда, а тот слышал от своего, местные были сущие обезьяны, только ходили на двух ногах и не столь лохматы были. Наш великий предок огнем и железом прошел почти весь Эрзан, здешние племена одно за другим признавали его власть. Но на это уходили годы. Часть, воинов старой гвардии, получив ранения оседали на земле, взяв в жены местных женщин, строили городки и поселения. Часть гибла. И вот, когда казалось победа уже близка, остались не покоренными всего пара племен, Великий Конунг попал в засаду и погиб. Никто не знает, где его могила. Слишком много было недовольных им среди местных, бывших князьков. Между его сподвижниками, слава Ловагу, никакой свары не началось, все понимали, что они оторваны от дома и их сила в единстве. Да и возвращаться уже никто не хотел. Вместе со своими отрядами они разошлись по Эрзану, но остались относительно недалеко друг от друга, чтоб в случае опасности прийти друг другу на помощь. Постепенно стало забываться, как оно было раньше, слишком много новой крови и слишком мало старой. Наши воины уже не те, что были. Мы уже многого не хотим и еще большего не помним, — окончив рассказ старец, пригубил вина и замолчал.