Александр Волков - Цепи грешника

Валастар взревел и дрогнул. Я увидел на его теле отверстие, из которого бурая кровь била фонтаном. Ледяной еж врубился в тело валастара сантиметров на тридцать, вызвав у животного острейшие болевые ощущения.

Стало ясно, что именно задумали ангелы. Они не собирались пытаться обезвредить экипаж, работая по площадям. Они хотели дезориентировать валастаров, породив хаос в формации флота, и таким образом снизив кучность и точность обстрела. При всех своих достоинствах валастар оставался живым существом, причем с довольно низким болевым порогом, и ангелы это знали.

Если у них получится, то мы будем обстреливать Энграду безрезультатно. Сначала валастаров выведут из строя, а затем накроют нас ковровыми осколочными льдинами. Крылатым даже из крепости вылезать не придется.

Валастаров из-под такого огня не увести, и все пошло совсем не по плану. Мы надеялись вести бой на истощение, но такими темпами валастаров перебьют раньше, чем орки закончат ночные пьянки. А если флот потопят, не факт, что я справлюсь в одиночку. Пусть в моем распоряжении находились все элементы циферблата, песочные часы остались у Алландела, и никто не знал, где именно они находились.

Я потянул за лямку сумки, убедившись, что она на месте, положил ладонь на деревянное кольцо барабана, и глубоко вдохнул.

Пора.

«Мортус, вылезай, — подумал я. — Для тебя есть работа».

«Впадлу, — отмазался Мортус. В его голосе послышались нотки гордости. — Теперь ты и сам в состоянии справиться. Я просто посмотрю, и пожую попкорн. Умирать, так со вкусом».

«Испугался?» — усмехнулся я.

«Не-а, — беззаботно ответил Мортус. — Впадлу двигаться самому, сказал же».

Не сказать, что его слова мне не понравились. Раньше он каждый шаг мой контролировал, а теперь доверял вести бой самостоятельно. Это было приятно.

Я воззвал к силе Первозданной Смерти и перевоплотился. Теперь я выглядел точно так же, как статуя Мортуса в храме Трех Творений. Длинные руки с когтистыми пальцами, большие черные крылья, и острые зубы, будто у акулы. Я сразу же облачился в тяжелую костяную броню, увидев мир сквозь сетку прочного забрала.

На мою подвижность теперь это никак не влияло. Сил во мне стало достаточно, и это внушало мне непоколебимую уверенность в победе. Теперь-то я был готов нанести удар как угодно, куда угодно, и по кому угодно. Без соплей. В холодном порыве твердой рассудительности.

Отгремел очередной каскад осколочных льдин над защитными полями, и я взмыл вверх, без проблем преодолев пленку защиты в самой верхушке.

С валастара я стартовал подобно ядерной боеголовке, и устремился к небу, оставляя за собой белый конусообразный след. С резкостью взлета переборщил — валастар еще сильнее закачался на волнах, а матросов сбило с ног потоками спрессованного воздуха.

«Есть отрыв!» — подумал я. Было в моем полете что-то от пуска оружия массового поражения.

Я оказался под облаками. Тяжелая броня позволяла мне стабильно держать высоту и без проблем сохранять координату висения в горизонтальной плоскости. Ветром меня точно бы не сдуло. Правда крыльями приходилось работать интенсивнее, чтобы не рухнуть в море.

Поле боя открылось передо мной как в стратегической компьютерной игре, и это сильно облегчало мне задачу по выбору цели. Ангелы, видно, обрадовались нашему проигрышу, и мне жуть как хотелось их расстроить. Пусть увидят, на что я теперь способен, и пусть Алландел знает, что зря отдал мне 90 % силы.

Валастары задраили осадные отсеки, опустив защитные мембраны. Матросы бросились в трюмы, и валастары синхронно нырнули, скрывшись в кляксах вспененной воды.

Все капитаны знали, что сразу после моего взлета нужно было погрузиться поглубже, и схорониться на самом дне.

Валастары спрячутся в трещинах базальта, или вцепятся в него когтями.

Жаль, что всплыть поближе к Энграде было нельзя. Слишком мала дистанция, и валастаров размажут ледяными глыбами еще до того, как маги земли пропоют первые ноты. Да и к тому же, на столь близкой дистанции валастаров могли попросту заморозить потоками «морозного ветра».

Я понимал, какой объем мощи собирался выплеснуть на Энграду. Меня это и пугало до мурашек под броней, и распаляло до боевого куража, от которого сердце в груди неустанно колотилось.

Я прицелился в море неподалеку от Энграды, растопырив пальцы «по-вулкански», и сосредоточился на извлечении мелодии из диска. Огромная могильная плита, которую я использовал чтобы остановить Голиафа в самом начале, выросла из моря будто морское чудище.