Нет парусов, но корабль плывет, проявляется выдвинутый вперед штевень, заканчивающийся резьбой в форме шипастой, ощеренной драконьей головы, но голова эта колышется из стороны в сторону и осматривается, моргая узкими глазками, в которых дремлет синее ацетиленовое пламя.
Корабль не снижает скорость, плывет прямо на вал льда и шуги, тянущийся до горизонта к едва видной линии берега, утонувшей в снегу под грязно-белым небом. Поднятый нос режет волну, а потом втыкается в лед, разламывая его на многоугольные плиты, что громоздятся по бортам; сотрясение проходит с шумом и грохотом через весь корпус, внутри что-то падает, отваливается один из щитов, висящих по бортам, но корабль плывет дальше. Нос еще сильнее задирается, плоское дно скользит по поверхности льда и давит его собственной тяжестью, за кормой бурлит и клокочет вода, выбрасываемая далеко назад, драконий корабль движется вперед, проламывая во льду темную полосу, полную колышущейся шуги.
Берег пуст. Никто не плавает, ладьи вытянуты на берег по сходням и укрыты в сараях и деревянных ангарах, законсервированы дегтем и просмоленной тканью. Море замерзло, реки встали. Побережье, сколько видит глаз, необитаемо, но там, дальше, где дремлют присыпанные снегом поселения, люди сидят в избах, жмутся к огню и прислушиваются к завыванию ветра. Зима. Все спит и ждет весны.
Только корабль с головой дракона на штевне движется, ломая лед, все медленнее, а потом останавливается. Корпус наполовину высовывается на лед, но уже не в силах его проломить, а потому потихоньку соскальзывает в полосу темной воды и замирает.
Раздается скрежет, и кусок борта опускается, открывая прямоугольное отверстие, изнутри вырывается пар, наружу высовываются сходни и упираются в лед.
Корабль выплевывает из себя людей. Фигуры разбегаются по льду, приседают, поводя вокруг натянутыми луками и небольшими арбалетами. Шестеро.
Едва заметные в белых одеждах, с мечами за спиной, с головами под капюшонами.
Минута тишины, и сдавленный окрик: «Чисто!»
Скрежет, топот, на сходнях появляется больше людей.
Теперь на снег друг за другом съезжают четверо больших, окрашенных в белый цвет саней. Они солидны, построены из наилучшего дерева и легких, крепких костей морских животных, с полозьями, на которые наклеены полосы меха морсконя, скользкого и крепкого, ложащегося назад и действующего как смазка, но не дающего саням соскальзывать в сторону.
На сани нагружены обернутые в кожу узлы, на одних едет большой, закругленный пакет, накрытый куском белой материи.
Теперь по сходням спускаются кони, накрытые белыми чепраками, коренастые, тяжелые тягловые кони побережья и пять скакунов. Все подкованы на четыре копыта зимними подковами, которые не дают скользить на льду.
Шесть стрелков все время контролируют окрестности, остальные управляются подле саней, запрягая по два коня в каждые и ведя скакунов.
Все происходит в тишине и поспешности и длится не больше десяти минут.
Драккайнен отстегивает кусок меха, закрывающего рот, и обращается к шкиперу, стоящему в открытом люке корабля.
— Осот, на море. Сигнал?
— Красный дым днем, синий огонь — ночью. Если невозможно, четыре обычных огня в ряд каждые десять шагов.
— Хорошо. Boh .
— Отыщи дорогу, Ульф. Найдите все, во славу Сада.
— Жди неделю, потом возвращайся.
— Никогда, стирсман. Я Брат Древа. Я не отступаю. Жду сигнала. Или пойду за вами.
Драккайнен вздохнул и застегнул капюшон. Потом обернулся к своим.
— Начинаем. Река замерзла, приведет нас к горам. Не гнать быстро, не форсировать лошадей. Ровный, быстрый темп. Сперва увидим, как оно идет, потом попробуем легкую рысь. Разрядить арбалеты, а то треснут. В дорогу. Каждый — в свои сани, бегом!
— Рьокан-ро!! — крикнул Спалле.
Драккайнен воздел очи горе и вскочил в седло Ядрана. Прижался на миг к его шее, поглаживая голову, а потом выехал во главу конвоя.
Сани скользили в тихом хрусте снега, естественно, безо всяких там звоночков и бряканья. Это лишь выглядело как святочные сани — за последними раскинутый мех, принайтовленный к небольшому шесту, затирал следы.
Лед на берегу моря вовсе не ровный — полно тут громоздящихся друг на друга плит, смерзшихся в странные формы, мелких застывших волн и неровностей. Сани с грохотом подпрыгивали, упакованная в свертки амуниция перекатывалась, но — как-то, да ехали.
Вот только значительно медленнее, чем предполагали.
Читать дальше