Люси Сорью - Стигмата

- Прошу прощения, госпожа Дравинэ, - медленно проговорила сидевшая напротив неё Беата Конецлешская. - Следует ли понимать, что вы сомневаетесь в добросовестной работе Управления Внешней Разведки?

Дравинэ обернулась к Конецлешской. Чёрные зрачки её глаз сузились до крошечных точек, будто пригвоздив лидера униатов — но Конецлешская не повела и бровью, исподлобья глянув на коллегу-кимарру.

- Госпожа Конецлешская, - сухо проговорила Дравинэ, - со всем уважением…

- Да, - прервала её Конецлешская, - или нет?

Дравинэ не ответила.

- ...Нет. - наконец проговорила она. - Я всего лишь…

- Отлично. - перебила её Конецлешская. - В будущем я настоятельно просила бы вас не разбрасываться такими обвинениями без серьёзных доказательств. Госпожа Дравинэ.

- Но в её словах есть рациональное зерно. - вслух заметил Войнаровский. - Всё, что мы знаем об этой ситуации… всё, что мы знаем о Фонделине Крочесни, мы знаем от Ястрземского и его подчинённых. У нас нету ни независимых свидетелей, ни экспертизы. Ничего. Кроме его честного слова.

- Как и всегда. - заметил Ксешинский. - Сколько раз нам приходилось верить канцлеру на слово?

Войнаровский вздохнул. Он был делегатом Сейма уже пятьдесят лет, сменив в своём округе отошедшую на покой Ядвигу Фоменко, и пережил уже нескольких канцлеров, избиравшихся, приходивших и уходивших. Некоторые уходили раньше, некоторые — позже; некоторые шли на поводу у Сейма, некоторые — пытались ломать его через колено. Иногда это им даже удавалось. Но Ястрземский был хуже всех.

Он никогда ничего не требовал. Никогда не угрожал. Вместо этого он просил.

И не оставлял им выбора.

Войнаровского мутило от одной мысли об увиденном там — на записях с камер наблюдения, сделанных вавилонянами с помощью вавилонских форматов и вавилонской техники, документировавших — со всем вниманием к деталям — страдания Фонделины Крочесни. Абсолютно бессмысленные и бесцельные страдания. Пытки ради пыток. Он первый признавал, что жёсткие меры в ряде случаев абсолютно необходимы — но там, на записи, был не тот случай: вавилоняне даже не задавали вопросов.

Они играли с ней.

Сейчас он понимал, что мог сомневаться. Должен был сомневаться. Что Дравинэ — кимарра, чужак, не-человек — была права: не было никаких гарантий, что все записи не были подделаны и смонтированы. И что Ястрземский манипулировал, как и всегда, не оставив им выбора.

Либо поддержать его план. Дать марцианам, устроившим кровавую революцию в своей собственной стране, военную помощь. Сделать это мог только Сейм.

Либо отказаться. И подписать себе политический приговор, потому что правительство не оставит от их репутации камня на камне. Войнаровский почти мог представить себе, в какие слова это будет облечено.

- Слишком много раз. - проговорил он вслух и поднял глаза на остальных лидеров фракций. - Мы поддержим эту инициативу канцлера Ястрземского. На этот раз.

Ксешинский кивнул. На лице главы ФКП на мгновение проскользнуло… облегчение, подумал Войнаровский?

Возможно.

- И мы. - подала голос Нестеренко. Все они — даже Дравинэ — удивлённо обернулись к ней, но она продолжила: - «Возрождение и триумф» также проголосует за.

Возможно, там действительно была она , потрясённо подумал Войнаровский. Если Нестеренко выглядела так, будто увидела призрака.

И перечеркнула ради этой призрака всю позицию своей партии по марцианской войне.

- Я думаю, - проговорила Дравинэ, не сводя с Нестеренко глаз, - что у нас нет выбора. Как бы мы не сомневались.

- Привыкайте, коллега. - почти добродушно прокомментировала Конецлешская. Дравинэ косо зыркнула на неё.

- Но, тем не менее, - добавил Войнаровский, - это будет последний раз, когда мы идём на поводу у канцлера. Добровольческая партия поддержит его сейчас. Но в следующий раз мы потребуем уступок, прежде чем поддержать любую инициативу правительства.

И если Ястрземский не пожелает их давать, подумал он, тем хуже для него. Особенно перед голосованием по следующему пятилетнему бюджету.

- Значит, решено. - подытожил Ксешинский. - В таком случае, я предлагаю разойтись, уважаемые коллеги. На сегодня.

Войнаровский кивнул. Собеседники поднялись из кресел, пожав друг другу руки.

У них было много работы.

***

- Вы уверены, - произнесла с экрана Эмилия ван Хаутен, - что это действительно была она?

Адмирал Фальке кивнул, стоя перед развёрнутым в воздухе полотном твёрдого света. Платиново-белые отблески играли на львиной голове наплечника.