Сергей Джевага: Когда оживают Страхи [litres]

Тела в рясах повсюду. На бочках, ящиках и мешках с песком, из коих собрали импровизированное заграждение. На полу вокруг и в соседних проходах. Люди с искаженными лицами, мертвыми глазами, страшными рваными ранами. Вокруг клубы дыма и пара, искры, гарь… и даже фильтры маски не справляются с таким количеством сажи, – глаза выедает, слезы текут ручьем. Вокруг вялое шевеление, кто-то стонет, кто-то кого-то зовет.

На глаза попался совсем еще молоденький монашек, мой ровесник. Сидит у стены и тискает затвор винтовки, второй рукой пытается засунуть расползающиеся кишки в огромную, припаленную по краям рану на животе. Тихо скулит, плачет и явно ничего не соображает. Рядом вяло возится бородатый мужчина с оторванной рукой, пытается дотянуться до пистолета. Еще чуть дальше вповалку трое – с виду невредимые, но почему-то дергаются, будто от удара электрическим током.

По затылку бегут крупные мурашки, а селенит браслетов становится как лед. И я уже понимаю что к чему, невольно пячусь в сторону прохода. Дым чуть редеет, и становится видно, что перед баррикадой стоит странное долговязое существо, лишь отдаленно напоминающее человека. Кожа плотная и мокрая, словно в слизи, серого оттенка. Одежды почти нет, лишь набедренная повязка. Грудь впалая, а руки и ноги тонкие, как пруты, пальцы одной кисти вооружены длинными загнутыми когтями, а вторая от локтя переходит в устройство (оружие, наверное?), представляющее собой массивную железяку с множеством стволов, острых ржавых штык-ножей и шипов, трубок и проводов. Провода и шланги вьются по телу твари как змеи, иногда заходят прямо в подгнившую плоть, скрывающую иные устройства.

И хотя я еще не научился ощущать Изнанку, но я чувствую опасность, холод. Ужас внушает и морда твари. Рот широкий, от уха до уха, заполненный имплантированными стальными зубами-иглами, нос – две вертикальных щели. Один глаз налит кровью и воспален, а вместо второго гротескная надстройка из стальных пластин, линз, окуляров, горящих угрожающим алым светом.

Монстр на миг замирает, будто прислушиваясь к чему-то. А затем резко ударяет вниз конечностью-протезом. Нанизывает на лезвия раненого монаха, без видимых усилий поднимает в воздух. Рассматривает, будто рыбак добычу, а затем, не обращая внимания на дикие крики жертвы, легко отрывает ему руку и сует себе в пасть, задумчиво жует.

– Беги… – шепчет кто-то.

И я бегу. Точнее, ноги сами несут прочь от встреченного ужаса. Коридоры и тоннели мелькают перед глазами, и я слышу чей-то крик, но лишь спустя какое-то время доходит – собственный. А где-то позади слышатся другие – наполненные страхом, болью, лютой ненавистью.

В себя прихожу только у люка капсулы. Дрожащими руками срываю пломбы, с трудом откручиваю вентиль запора и поднимаю первую тяжелую створку. Затем торопливо делаю то же самое со второй, каждую секунду вздрагивая и ожидая резкой боли от протыкающего плоть ржавого лезвия. Но ничего такого не происходит, и я запрыгиваю в тесный холодный гроб, запираю двери и жму на кнопку пуска.

Секунда, вторая… а затем шипение снаружи и мощный удар о переборку – мир тонет в черноте. Но в последней яркой вспышке сознания понимаю, кого узрел, – одного из нападавших, фомора.

Образ тускнеет неохотно, оставляя за собой послевкусие пережитого страха. И словно в полубреду вспоминаются часы, проведенные в ледяной капсуле, плеск воды, скрип металла, пробирающий до костей холод. А затем удар, лязг отпираемого люка и хмурое лицо седого старика, заглянувшего внутрь стальной бочки, с револьвером наперевес.

Я слышал голос, чувствовал, что куда-то волокут, но пришел в себя лишь на узкой корабельной койке под тусклым светом умирающей лампочки. Непонимающе заморгал, попытался дернуться, но упал обратно под весом сухой старческой ладони.

– Как тебя зовут, парень? – спросил дед, которого я позже узнаю как Ульяма Дампира, бывшего пирата, талантливого гностика и изобретателя, умелого искателя древностей.

– Орм… Ормонд, – ответил я.

Имя, всплывшее в мозгу, разрушило видение. И вместе с тем вызвало череду более ярких картин, позволило осознать себя.

Да… я – Ормонд Лир Мак-Моран, наследник Старшего дома, новоявленный лорд. И вместе с тем искатель, ученик Дампира, историк в Дортмундском университете, скрывающийся под именем Эбер Уилсон, проклятый богом и всеми святыми скованный гностик.

Вспомнил я и о мерзких Тенях, что своим шепотом вынудили вернуться в Тару. Об их чудовищной хозяйке – непонятном существе, что пугало меня до икоты и являлось и в снах, и в реальности. И о том, как долгое время искал ответ, что и почему со мной происходит. Пришел к выводу, что нахожусь под воздействием родового дара, доставшегося мне от предков подобно отдельным представителям Старших домов. Не забыл и о том, как решился последовать зову неизвестной сущности, вернулся домой в надежде, что после принятия титула неведомое зло поутихнет.