Дарья Кинкот - Хроники Чарма

Соня озадаченно смотрела на книжицу, неуверенно принимая презент. Ее отец взволнованно наблюдал за тем, как она осматривает его со всех сторон. Затем она открыла его и изумленно ахнула – внутри красовалась надпись «собственность Софии Паттерсон».

– Это…? – чаровница взглянула на мужчину.

– …ее дневник, да. Наверно, это несколько неэтично, но… я не читал его! – вдруг спохватился Найджел. – Не думаю, что мне следует… А вот ты – другое дело.

– Пап, я…

– Это ее последний дневник, – уточнил Паттерсон. – Она брала его с собой в больницу.

– Боже, – чаровница вскинула брови, поглаживая рукой обложку. – Пап, ты уверен, что это правильно – отдать его мне?

Найджел улыбнулся.

– Да, я уверен. Так она продолжает жить, – он приложил руку к сердцу, – в нас.

Соня поджала губы, стараясь сдержать подступающий плач. Поднявшись на ноги, она крепко обняла отца, уткнувшись лицом в его шею:

– Спасибо…

– Пожалуйста, – мужчина отстранился и вытер слезы со щёк дочери.

– Это, правда, очень много для меня значит. Я рада, что могу узнавать ее через тебя.

– Я знаю.

Некоторое время он ещё стоял напротив Сони, ласково поглаживая ее плечи, а затем направился к двери:

– Ладно, я оставлю тебя. Уверен, что тебе уже не терпится окунуться в чтение, – он закрыл за собой дверь с легкой улыбкой.

Соня взволнованно опустилась на кровать, потянувшись к дневнику. Ей было страшно перелистывать страницы, но она не могла не делать этого. Почерк был такой красивый и понятный. На полях почти всегда красовались сердечки. Она открыла случайную страницу и принялась читать.

«Сегодня Мэтт сказал мне, что любит меня. Это было так странно. Он не готовился, и это не было похоже на все эти сцены в романтических фильмах. Он сказал это невзначай, пока перебирал мои волосы. Будто бы сам себе. Я так офигела на секунду. Посмотрела на него – а он лежит, будто бы ничего не случилось. Я ответила ему. Конечно же, я ответила ему! Я тоже его люблю! Так сильно! Мой волчок-дурачок! Он сказал, что я его соулмейт. Получается, что он чувствует намного глубже, чем я. Представить себе не могу. Кажется, он немного нервничает из-за своего признания, хоть и старается этого не показывать. Какой же дурак. Обожаю»

Соленые капли упали на страницу, и Соня радостно улыбнулась, проводя пальцами по тексту. Прошерстив всю книгу, она наткнулась на запечатанный конверт, подписанный инициалами Мэттью Блума. Датированный числом незадолго до окончания войны. «Наверно, мама положила его сюда» – пронеслось в голове у чаровницы. Она неспешно вскрыла бумагу и развернула небольшое письмо.

«Софи, я скоро приду к тебе. Я чувствую. Все меньше понимаю, что происходит вокруг меня. Иногда мне кажется, что я слышу твой голос. И я не знаю, правда это или нет, ведь раньше так и было… И до сих пор в голове, как на повторе, твой сдавленный голос из больницы. Когда тебе вдруг стало плохо. А я, как придурок, посреди сражения, ничего не понимаю. Ничего не могу сделать. И затем я почувствовал это. Так ярко. После того, как ты сказала, что любишь меня. Пустота. Богиня, почему я не умер на месте? Я никогда не думал, что может быть так больно. Неважно. Я уже иду. Я скоро буду»

Соня беззвучно разрыдалась, складывая письмо обратно в дневник. Ее руки слегка дрожали, пока она доставала из комода снимок, отданный ей Роджером. Ее любимые тетя и дядя. Она смотрела на них с такими сверкающими глазами. Вложив фотокарточку в ежедневник, а его – обратно в полку, чаровница поднялась с кровати. Слегка промокнула веки, подойдя к зеркалу. А затем закружилась. Закружилась по всей комнате, возвращая солнце на свое лицо. Вернувшись к повседневным делам. К выбору наряда. Думая о том, как прихорашивалась София перед приходом Мэттью. И как он делал вид, что она не выглядит лучше, чем обычно, но сам при этом задерживал дыхание. И о том, что Софи прекрасно знала об этом. И Мэтт прекрасно знал, что она знает.

Констанция Браунхол сидела в кресле в своем кабинете, неспешно дочитывая одну из множества книг, покоящихся там. Конкретно эта, кажется, была авторства ее названой дочери – Антуанетты Леруа. Правда, писала она под каким-то диковинным псевдонимом, отчего Конни каждый раз забывала, что это именно ее произведение.

Дверь слегка приоткрылась – Люсиль заглянула в комнату, но мать ее не заметила. Тогда она подождала несколько секунд, любуясь ее силуэтом, а затем едва слышно постучала.

– Да-да? – Конни взволнованно посмотрела на дочь. – Дорогая?