Грэм Макнилл: Долг Ордену

Квинту показалось, что воздух стал разреженным, словно границы реальности сделались проницаемыми и постепенно прогибались под давлением других миров, до этого бывших невидимыми. Он не мог отвести глаз от невероятного разряда молнии и с ужасом наблюдал, как тот расширяется, как прореха в покрывале ночи.

Он открыл было рот, чтобы выкрикнуть предупреждение, но было уже поздно.

Прореха разошлась, и из света хлынуло неудержимое воинство кошмаров.

— А вот это, — заметил Грендель, — впечатляет.

Глядя на бойню, развернувшуюся на поверхности планеты, Хонсу вынужден был согласиться со своим помощником. Бескожие твари с когтями и обсидиановыми рогами срывали плоть с костей защитников города, а бесформенные, студенистые, но зубастые существа пожирали трупы. Угольно-черные крылатые гады, вроде летучих мышей, мельтешили в воздухе, и повсюду над городом раздавался их зловещий крик.

Чудовищные порождения варпа неудержимым потоком захлестнули город, убивая и уничтожая без всякой пощады. По весом медно-красных колоссов рушились целые здания; стаи хищников со шкурами цвета сырого мяса с воем набрасывались на плачущих людей, пытавшихся найти укрытие. На планете бесчинствовали существа самых ужасных очертаний, и защитники ничего не могли им противопоставить.

— Должно быть, это их командир, — Хонсу указал на воина в синих доспехах, отбивавшегося от наступающей орды мечом, окутанным силовым полем. — Один из лакеев Калгара.

— Ветеран, — сказал Ардарик Ваанес, ренегат из Гвардии Ворона, которого Хонсу завербовал в свою армию еще на Медренгарде. — И калека к тому же.

Присмотревшись, Хонсу действительно разглядел светлую отделку на доспехе и тусклый блеск ножных протезов, почти скрытый за скопищем монстров, окруживших воина. Ветеран пронзил мечом жилистую тварь, чья кожа оттенком напоминала гниющую рану. Брызнул черный ихор, но не успел воин извлечь меч, как на него самого бросился минотавр с чешуйчатой шкурой цвета ржавчины и, поддев на сверкающие рога, сбросил со стены.

Едва ветеран рухнул на землю, как на него тут же набросились стаи хищников, терзая тело когтями и клыками, и Хонсу потерял его из вида.

— Так вот, значит, как мы собираемся завоевать Ультрамар? — спросил Свежерожденный; изображение гибнущего города отбрасывало блики на его мертвую кожу. — Кажется, это не очень… честно.

— Честно? — прошипел Грендель со злым весельем. — Проклятье, а честь-то тут причем?

— И никто не говорит о завоевании, — добавил Хонсу.

— Тогда зачем мы здесь? — спросил Ваанес.

— Чтобы разрушать, — в голосе Гренделя слышалось предвкушение, а шрамы вокруг рта и глаз сочились гноем. Ваанес поморщился от омерзения, и не без причины.

Лицо Гренделя превратилось в ужасающую маску плохо заживших шрамов: в последние мгновения битвы за «Неукротимый» он получил такие раны, что с ними едва справлялись даже регенеративные способности Астартес. Служительница Империума выстрелила в Гренделя из древнего мелта-пистолета, и хотя он выжил — благодаря доспеху и собственной вредности, — лицо его чудовищно обгорело. Теперь они со Свежерожденным казались близнецами, почти одинаковыми в своем пугающем уродстве.

Лицо Свежерожденного было отталкивающей маской из лоскутов кожи, снятой с трупов еще на Медренгарде; в таких хорошо знакомых глазах — темно-серого, как грозовое облако, оттенка — читались боль и наивность. При этой мысли Хонсу едва не расхохотался: он знал, скольких это создание убило по его приказу. Свежерожденный был выращен внутри демонического организма, извлечен наружу свирепыми мортициями и затем облачен в доспех Железных Воинов; наивным его считать никак нельзя.

Из всех соратников Хонсу лишь Ардарик Ваанес вышел из многочисленных битв, в которых им довелось участвовать, без уродующих ранений: на его высоких скулах были только ритуальные шрамы, и еще три шрама над левым глазом указывали, где когда-то стояли штифты за выслугу. Его доспех был черным, на наплечниках — никаких геральдических символов. Неистовые ветра планеты, на которой жила Мориана, стерли с доспехов все опознавательные знаки, и Ваанес решил не наносить их снова.

— Так это правда, Хонсу? — допытывался он. — Мы здесь только ради твоей мести?

— А если и так?

Ваанес пожал плечами, как будто это не имело большого значения.

— Я должен знать, ради чего сражаюсь. Я уже очень давно этого не знаю.

— Ты сражаешься, потому что он тебе приказывает, — фыркнул Грендель. — Хороший повод убивать имперцев, какой еще нужен?