Даниил Аксенов - Вигнолийский замок

Никер прислонился разгоряченным лбом к древку своего копья.

– Так что, наш дядюшка Вилли – один из богов? Ну и ну. Кто же он?

– Я должен тебя подготовить к этому знанию. Все-таки ты из приличной религиозной семьи, которая почитала Многоединого. Скажу лишь, что если ты столкнешься с дядюшкой Вилли, то узнаешь его без труда, – я пришпорил лошадь, чтобы догнать отряд. – Его любой узнает. Только я не советовал бы встречаться с ним без особенной необходимости.

Вопреки моим ожиданиям, ночной штурм Фужеро оказался не легкой прогулкой, а быстро превратился в кошмар. Сначала все развивалось хорошо: мы поставили требушеты, выстроили баррикады перед ними на случай атаки големов, сделали несколько выстрелов, и тут ворота замка распахнулись, и все люди и големы барона Тарра предстали перед нами как на параде.

Я никогда не мог предположить, что Тарр решится на такой отчаянный ход: оставить замок без защиты, чтобы подороже продать свои жизни. Не знаю, надеялся ли он победить, но что решительно настроился на мясорубку – это уж точно. Проблема заключалась в том, что мясорубка меня никак не устраивала. Даже потеря десятерых воинов явилась бы для моих распыленных сил огромным уроном.

Тарр выдвинул вперед семерых автономных големов, напоминающих огромных черных обезьян, которые побежали на нас толпой, слитно и спаянно. За ними располагались две управляемые «обезьяны» поменьше под руководством магов. Сами же маги укрылись за щитами шестнадцати человек, включая и барона.

Я успел приказать своим людям спрятаться за баррикадами и послал вперед пятерых двуногих автономных големов-ящеров, каждый из которых был размером с хорошего лося. К сожалению, мой маневр немного запоздал: «ящеры» ударили «обезьянам» в бок, связав боем только трех из них. Остальные големы противника такой же дружной толпой, как и прежде, бросились на баррикады.

Алессандро и Ракшан встретили «обезьян» копьями. Я очень надеялся, что десятникам хватит умения разделить нападающую толпу и прикончить големов поодиночке.

Я ничем не мог помочь своим людям, ведь прочно увяз в сражении с управляемыми големами. Эти обезьяны оказались чертовски подвижны. Они быстро нанесли длинными когтями несколько ран «мишке» Виолетты, но при этом ловко уворачивались от зубов моего ящера.

Я был максимально сосредоточен: если потеряю голема, то «обезьяны» убьют мишку и тоже ринутся на баррикады. А управляемые големы в десять раз опасней автономных.

Никер находился за моей спиной и даже в ненадежном свете факелов мог видеть всю картину боя. Внезапно он метнулся к баррикадам. Я подумал, что дела там совсем плохи, но никак не мог оторваться от сражения между четырьмя големами. Виолетта тоже ни на что не обращала внимания, кроме как на движения мишки, которому приходилось периодически стряхивать с себя прытких противников.

Наши автономные големы прикончили трех «обезьян» и теперь безумствовали на поле боя посередине двух отрядов. Никто не мог отдать им никакую команду, а без этого они представляли опасность для всех, даже для своих.

В самый ответственный момент, когда мой ящер удачно ухватил зубами управляемую вражеским магом обезьяну, я вдруг понял, что задумал Никер. Наш разудалый поэт храбро бросился от баррикад прямо к нашим беспризорным големам, чтобы направить их к противнику. Зря, зря он не взял с собой хотя бы десяток щитоносцев. Наверное, хотел сохранить солдат, не рисковать их жизнями.

Мое внимание разом рассеялось: теперь я следил и за своим големом и за Никером. Как выяснилось, не напрасно: мой друг не добежал до беспризорных големов. Он внезапно схватился руками за грудь и рухнул в траву. В полумраке я не мог видеть, что именно произошло, но легко было догадаться – кто-то выстрелил в Никера из арбалета и попал, пробив его доспехи.

Я почувствовал себя так, будто мою голову облили ледяной водой. Никер, мой старинный друг и советник, музыкант и бабник, один из немногих логичных людей, встретившихся мне в этом мире, поэт, мечтавший выиграть какой-нибудь знаменитый поэтический турнир, безуспешный воздыхатель графской дочки, специалист по винам, замкам и гербам, сейчас валялся на сырой земле, и неизвестно, был жив или мертв. Мне приходилось терять боевых товарищей и горевать по ним, но Никер был мне почти как брат! Я часто спорил с ним, но никогда на него не злился всерьез. Невозможно даже перечислить, сколько полезных советов дал мне Никер. Без него, вероятно, меня бы уже и не было среди живых, я не смог бы выжить в этом мире, столь отличном от привычной мне обстановки.