Сергей Нуртазин: Уничтожить Бессмертного [litres]

– Молвят, изошел князь Рюрик, так, умирая, он княжение над Ладогой да Новым градом передал Олегу вместе с сыном Игорем. А то, что сверкнуло, – это светила небесные наземь падают. Об этом мне Альберт Венедиктович сказывал. Не единожды видел я. На то примета есть. Молвят, ежели подумал о человеке али промолвил и светило с небес упало, знать, и тот человек о тебе подумал…

Полтора десятка ладей, похожих в темноте на стаю огромных черных лебедей, прибившихся на ночлег, стояли у правого берега Днепра. На палубе одной из них лежал князь Олег, конунг и владетель градов Ладоги, Новгорода, Белоозера, Изборска и прилегающих к ним земель, признавших власть Рюрика и ныне плативших дань ему – Олегу. Князь возлежал на медвежьей шубе, устремив взор в усеянное звездами небо. Рядом, разбросав во сне ручонки, спал четырехлетний Ингвар, или по-славянски Игорь, маленький княжич, сын Рюрика – варяжского конунга племени Русь. Олег отвлекся от созерцания звезд и посмотрел на светлочубого мальчишку, спавшего сладким детским сном. На ум пришли слова Рюрика, сказанные им перед самой смертью, свидетелем которой стали он, Олег, знахарь и десяток приближенных воинов дружины. Тогда, облизывая языком потрескавшиеся губы, князь слабеющим голосом промолвил последние в своей жизни слова:

– Заклинаю тебя, брат мой названый Ольгерд, и взываю в свидетели великого Перуна, воинов и сего знахаря! Исполни мое последнее желание – прими власть и земли мои, а с ним и условия… Стань отцом сыну моему, береги и пред смертию своей передай ему княжение… И еще, найди Аскольда и Дира и предай их смерти, поскольку не успел я свершить этого, хоть и клялся богам покарать изменников и… – Не договорив, он захрипел, содрогнулось тело, душа воителя улетела в иной мир.

Олег посмотрел в оледеневшие глаза князя, промолвил:

– Пред богами и дружиной твоей клянусь исполнить завещанное тобой!

Так скончался легендарный Рюрик, пораженный неведомой хворью. По людской молве, насланной на него одним из волхвов-колдунов из непокорного племени.

В памяти Воронова ясно и четко всплыли слова, прочитанные в далекой юности в Повести временных лет:

«В год 6387. Умер Рюрик и, передав княжение свое Олегу – родичу своему, отдал ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень мал».

Пытаясь уснуть, Олег смежил веки, но что-то мешало сну: то ли плеск бившейся о борт воды, то ли крики животных и птиц, доносившиеся из древнего леса, то ли думы о том, что предстояло свершить. До Киева оставалось не более трех дней водного пути. Он открыл глаза. С неба стремительно падала звезда. Олег проследил за ее полетом. Почему-то вдруг вспомнились Дружина, Лешко, Никита, профессор Кашинский. Воспоминания о былом медленно поплыли в его сознании, выплескивая из глубин знакомые образы: Сироткина Генки, Жорика, ныне покойного Степки и Веры Константиновны – одной из немногих добрых воспитателей детского дома, которую дети за глаза называли мамочкой. Олег до сих пор помнил ее спокойный голос, теплые добрые руки и пасмурный непогожий день, когда у одного из воспитанников нашлись родители. Маленький восьмилетний Олег с завистью смотрел в окно, как хорошо одетые, красивые мужчина и женщина уводят их детдомовца в новую, счастливую жизнь. Ему было горько и обидно, как никогда в жизни, он плакал. Вместе с ним мутными сползающими по стеклу каплями плакало окно. Вот тогда-то он почувствовал на плечах теплые руки Веры Константиновны и услышал ласковый спокойный голос: «Успокойся, Олежка, не плачь, и у тебя все будет хорошо. Пойдем, попьешь чай, ляжешь спать и отправишься в волшебное путешествие в сказку».

Тоска железной рукой схватила за горло. Наверное, он все-таки любил свой мир, но теперь было поздно, впереди его ждало другое будущее… Предсказанное Верой Константиновной путешествие в сказку продолжалось, но это была не сказка…

В год 6390 выступил в поход Олег, взяв с собою много воинов: варяг, чудь, славян, мерю, весь, кривичей…