Михаил Казьмин - Жизнь номер два [СИ]

«Уважаемый Алексей Филиппович!

Сердечно приглашаю Вас быть моим гостем на праздновании моего тезоименитства 17-го сего июля месяца года от Рождества Христова 1818-го в два часа пополудни в дом Болховитиных, нумер 7-й по Ирининской улице.

В ожидании Вашего посещения,

искренне Ваша

Честно говоря, чтобы вспомнить, кто такая Анастасия Болховитина, мне понадобилось аж полминуты, но все-таки вспомнил. Выпускница Третьей Московской женской гимназии, мы познакомились на совместном выпускном балу. Такая невысокая смугловатенькая брюнеточка в сочном и вкусном теле, с явной примесью греческой крови. А что, почему бы и не сходить? Аглая — это Аглая, а с девицами из благородных семей какие-никакие отношения иметь лишним не будет. Отцу только сначала надо доложиться, вроде никаких сложностей с Болховитиными у нас нет, но мало ли… Опять же, подробностей побольше не помешает, а то что-то я слабенько ориентируюсь во всех здешних родовых делах, да и эти известные мне сведения черпаю из памяти прежнего Алеши, а не из своего опыта. Кстати, еще один жирный минус учебе в Германии — там-то я точно в этом вопросе свои знания не подтяну. Интересно, а нет ли тут хитрой игры боярина Левского? Зачем, правда, ему держать среднего сына подальше от родовых отношений, я предположить не могу, но… Ну да ладно, я ж вроде уже смирился.

…Аглая пришла вечером, вскоре после ужина. Мы с порога взялись друг за друга всерьез, и вскоре, довольные и расслабленные, валялись рядом, просто держась за руки. Когда отдохнули, я показал ей, как действуют выданные отцом сигнальные коробочки.

— Значит, ты меня всегда позвать можешь, когда тебе удобно будет? — сообразила Аглая.

— Ты против? — усмехнулся я.

— Ну что ты, боярич, нет, конечно! — Аглая даже головой мотнула несколько раз. — Мне ж и самой скучно сидеть в каморке, а особо не выйдешь, вся челядь ваша волками глядит… Хорошо хоть, еще кормят.

— Прямо волками? — удивился я.

— Волками, — с горечью подтвердила Аглая. — Гадости за спиной шепчут… Мол, сладкое получаю, еще и платят мне за это… А что на такого, как твой братец, нарваться можно, им и в голову не приходит…

Та-а-ак… Опять она про Ваську… В этот раз я решил все-таки заставить Аглаю разговориться. Доброе слово да ласковое обхождение, в ударных дозах примененные мною, сработали, и через несколько минут Аглая раскололась. Да-а… Братец, как бы это помягче выразиться, любил несчастных первачек всячески унижать. Подробности, пересказанные мне Аглаей, были бы интересны только поклонникам БДСМ, потому я их опускаю, но репутация у Васьки среди Аглаиных коллег была, прямо скажу, не очень. Впрочем, тому же Борьке Маковцеву неформальный профсоюз первачек вообще отказал в обслуживании, пусть, мол, дешевых блядей тиранит, но про его художества Аглая даже рассказывать не стала, ограничившись тем, что о таком и говорить-то, будто в дерьме изваляться, и вообще шел бы он ко всем чертям…

— Так что, боярич, ежели и я иной раз сама к тебе попрошусь, не обидишься? — судя по томному и просительному голоску, которым это было сказано, проситься ко мне Аглая будет частенько…

— Ну что ты, Аглаюшка, — поспешил я ее успокоить, — как же можно на такую искусницу обижаться? И знаешь что, пойдем-ка мы… — встав с кровати я взял молодую женщину за руку и потянул за собой.

Когда я называю занимаемую мной часть дома комнатой, верить мне на слово не стоит. Это я так, для простоты. На самом деле у меня апартаменты из целых трех помещений — собственно комнаты, она же кабинет и спальня, кладовки, где хранится одежда и обувь на все сезоны, и санузла с ватерклозетом, раковиной-умывальником, душевой кабинкой и сидячей ванной. Вот в душ я Аглаю и потащил — она ж, бедная, сидя там у себя считай что под арестом, и помыться толком не может.

Да, с душем я, что называется, попал в точку. Мылась Аглая с видимым удовольствием, я чувствовал себя прямо-таки великим человеколюбцем, сделавшим большое доброе дело. Впрочем, уже скоро я занялся другим добрым делом — стал помогать Аглае мыться, и все это плавно перетекло в очередной совместный поход за наслаждением, который мы, не испугавшись никаких трудностей, и совершили. Дался нам оный поход нелегко, поэтому вскоре мы опять просто разговаривали, устроившись в кровати полулежа-полусидя.

— Хорошо с тобой, боярич, — промурлыкала Аглая, — умелый ты, добрый, вижу, что и о моем услаждении заботишься. Только вот…