Виталий Храмов: Сегодня – позавчера. Испытание огнем

Осмотрел командиров. Некоторые озадачены, Кадет и Мельник спокойны.

– Кадет, ты тоже будешь командиром группы. Теперь не будет привычного разделения. Разведка, линия обороны, тыл, обоз, штаб – этого не будет. Каждый из вас станет сам себе и разведка, и штаб, и артподдержка, и основная ударная сила. И тыл. И обоз. За штабом остаётся функция вашей координации, за тылами – доставка снабжения на рубеж обороны.

Начштаба тоже озадачен.

– А воевать вам надо так: крупные силы врага обходить, бить только скоординировав действия через штаб полка с другими группами. Громить мелкие отряды врага, не увязая в бою: удар – отход, снова удар! Маневрировать, крутиться. Жалить, жалить, пока кровью не истечёт. У вас есть «Единороги» – из засады, неожиданным открытием огня он может дел натворить! Если освоите, наладите взаимодействие, научитесь – вы будете неуязвимы, неуловимы и непобедимы. Вот и всё, что я хотел сказать. С Богом, мужики!

Потом была текучка – распределение техники и людей по отрядам.

А потом на нас вышел враг – устроить испытание боем моей замутке со штурмовыми группами. А немец – он довольно требовательный ревизор и суровый экзаменатор.

Опять взрывы, опять снаряды. Опять гибель товарищей, крики раненых. Мат в трубку. Скрип песка на зубах от ярости. Вой реактивных снарядов «Катюш». Огонь, пыль, кровь. И так до вечера.

Но немцу мы так и не дали пройти. Остановили. На минных полях, на изломанной линии окопов, в садах и огородах горели «панцеры» и мои БМП. Поле боя было густо усеяно трупами. И наших бойцов тоже. Мы уже не могли вынести всех. Раненых бы собрать, не оставить врагу.

Сам бой не описываю – я его почти не видел. Всякий желающий найдёт множество его описаний в иных источниках – благодаря тому самому военкору «Красной Звезды», что всё время был в нашем полку, отщёлкал десяток плёнок, а потом подробненько и даже художественно всё это описал, пока лечился в госпитале. У него получилось всё очень красочно и величественно. Прям как про былинных богатырей. «И с ними дядька Черномор», то есть я. У него я и взял описание боя «Илов» с немецкими бомберами.

К вечеру наступательный порыв противника иссяк. Он отошел немного и стал укрепляться на достигнутых рубежах. А мы стали собирать манатки. В 21:00 меня на связь вызвал командующий фронтом. В другой обстановке это было бы приятно – сам комфронтом лично! Какого-то майора, комполка! Но я понимал, что у комфронтом этот самый фронт состоял из таких ошмётков, что ошмётки моего полка были значимой фигурой на его шахматной доске.

Взял трубку, доложил о состоянии дел, запросил разрешения на отход.

– Совсем плохо? Ты, майор, не похож на паникёра.

– Я и не паникую. Прикажете остаться, будем сидеть на месте до утра. Только полка моего больше нет. И обороняться мне нечем. Если сейчас немец поведет в бой хоть десяток танков и батальон пехоты, они прорвутся.

– Понял тебя, майор. Отводи людей к мосту. Постараюсь за ночь усилить тебя. Ты только выживи, Кузьмин.

– Я постараюсь.

Я отдал трубку связисту и сполз на дно окопа. Связист кинулся ко мне, но я помотал головой, и он начал сворачивать свою аппаратуру. Белея свежим бинтом на плече и подвязанной руке, подошёл начштаба.

– Отход, – бросил я ему. Он кивнул, качнулся, схватился за бруствер, выровнялся, пошёл. Мой начштаба сегодня ходил в рукопашную, когда немец прорвался до штаба, сжёг танк и получил зазубренный штык в плечо.

Я не ходил в атаку. От этого у меня случился жуткий депрессняк, но меня не пустили в бой. Моя роль свелась к функции флага – он есть, он нужен и важен, потерять его категорически неприемлемо, но он ничего не делает. Просто есть, просто существует. Моральный фактор. Пока есть я и флаг, есть полк. Вот такой расклад мне выдал начштаба и повёл штаб в штыки. А я сидел и держал противотанковую гранату в руках. Чтоб от меня нелюдям даже тела не досталось. Отбились мы. С Божьей помощью.

А моя (ну, как моя – совсем не моя) тактика действий штурмовых групп сработала. Мы сдержали превосходящие силы врага, нанесли ему существенный урон. Как и там, в той истории, что была только в моей голове. Эта тактика сложилась в Сталинграде, применялась при штурме Кёнигсберга и Берлина. Это у нас. А немцы подобную использовали всю войну. Особенно ярко это проявилось в боях немцев с янкесами. На нас, русских, она тоже срабатывала, но кривовато. Но до Сталинграда далеко, а мне надо было здесь и сейчас. Тут вопрос весь в исполнителях. И мои ребята не подкачали. Молодцы! Орлы! Всех наградим. Только основную массу – посмертно. Кадет ранен – искалечена нога, Мельник ранен – подбит в «Единороге», обгорел, в тыл отправлен, так и не приходя в сознание.